Главное

• 
• 

Подробности

Опубликовано 24.02.2015 17:01

ВИЗИТЫ ПРЕССЫ В ПРИМОРСКИЙ ОКЕАНАРИУМ

СТАНУТ РЕГУЛЯРНЫМИ

Два дня руководство Федерального государственного бюджетного учреждения науки Научно-образовательного комплекса «Приморский океанариум» Дальневосточного отделения РАН принимало гостей – журналистов местных и центральных газет, телеканалов, рассказывало о буднях океанариума и показывало его вполне здоровых и весьма активных морских питомцев.  Можно было также  оценить живость рыб и морских млекопитающих, их отменный аппетит, познакомиться и поговорить с сотрудниками, увидеть работу комплекса изнутри.   

Заявленный ещё в стадии проектирования и строительства как один из интереснейших, если не самый интригующе привлекательный туристический и познавательный объект не только Владивостока, Дальнего Востока России, но и всего Тихоокеанского региона, Приморский океанариум  до последнего времени оставался самым изолированным и закрытым. Такая  сверхсекретность и таинственность порождала самые невероятные слухи и вымыслы. Масла в огонь подлила и возникшая не так давно уголовная тема в истории со стройкой океанариума. И хотя под следствие попали руководители строительства, тень от коррупционного скандала упала и на научных сотрудников.

Между тем, как отметил и.о. зам. директора по научной работе Океанариума к.б.н. Вадим Серков,   сегодня у продолжающего строиться Научно-образовательного комплекса сразу три «няньки» – генеральный заказчик объекта, генеральный подрядчик  стройки и  федеральное государственное бюджетное учреждение науки. Причём у последних в этом списке и прав, как у  последних. Или как у квартирантов, снимающих угол у строгих хозяев-строителей. Которые, почему-то, несмотря на всю строгость, всё никак не могут достроить Океанариум, хотя открыть его обещали ещё к саммиту АТЭС 2012 года.

К этому эпохальному событию в истории Владивостока сотрудники Океанариума готовили программу с участием морских обитателей, которую готовы были представить вниманию глав государств и правительств стран, входящих в АТЭС. Но подвели строители, не успевшие сдать объект к сроку. И сегодня ввод в эксплуатацию главного  корпуса всё откладывается, хотя, как уверяют, его готовность составляет 90 процентов.

Пока строители героически справляются с оставшимися 10 процентами, научные работники Океанариума и его морские и пресноводные питомцы обитают в научно-адаптационном корпусе. Весьма многочисленна  коллекция морских млекопитающих – 26 животных: два сивуча, три моржа и три дельфина  – тихоокеанских афалин, 5 морских котиков, две байкальские нерпы и 11 белух.

Лобастым китообразным в отличие от других животных выделили отдельную «квартиру» – водный участок на акватории бухты. Хотя называется он громко – База изучения морских млекопитающих,  но на деле представляет  два земляных мола, понтонный вольер для белух и несколько неприхотливых рабочих домиков для тренеров и охраны.  Большая часть небольшого стада – молодые животные, взрослых белух всего две, они отличаются от сородичей более светлой, белой окраской. К ним в гости журналисты попали во время тренировки, совмещённой с обедом. Пока тренерский состав рассказывал о своих подопечных, белухи охотно позировали перед фото и видеокамерами, явно ожидая от снимавших угощения, «сачкуя» от  упражнений.

Остальные питомцы живут в бассейнах  научно-адаптационного корпуса. И хотя находятся они под одной крышей, но в разных залах: одни, на воле обитающие в северных морях, – в холодном зале, другие – в тёплом. Но разница в температуре отнюдь не влияет на успехи в обучении животных. Это нам  наглядно продемонстрировал в холодном зале молодой сивуч Айка, азартно отфутболивавший мячи своему тренеру Владимиру Маслову, за которым с завистью наблюдал из-за ограждения вольера его более старший и «весомый» собрат. А в тёплом зале афалина Вася не только порадовал случайных зрителей своими акробатическими номерами, но и порадовался сам, окатив одного из телеоператоров водой из бассейна прямо по пояс.

Пресноводные представители дальневосточной природы проявляли полное равнодушие и к гостям, и даже к заведующему биологическим отделом Океанариума Михаилу Стрельцову. Но только до тех пор, пока он высыпал в бассейн содержимое красного ведёрка – водная гладь в момент вскипела от проявивших неожиданную прыть проголодавшихся подводных обитателей. Кстати еду для рыб и их мальков сотрудник океанариума разводят сами. Именно разводят, как рассказал сотрудник биологического отдела Артём Герасименко, в круги его обязанностей входит выращивание сверчков, тараканов и прочей не слишком симпатичных насекомых, которые идут на корм рыбам. Млекопитающих, напротив, кормят  рыбой и головоногими моллюсками. Причём рыбку закупают у производителя, и хотя делают это через процедуру аукциона, обходится она учреждению в копеечку. «Не проще ли самим выращивать рыбу для дельфинов и ластоногих, ведь вы же сравниваете Океанариум по характеру работы с небольшим рыборазводным заводиком», – спрашиваю у Михаила Стрельцова. Заведующий биологическим отделом категоричен в ответе – нет! Животных кормят исключительно той рыбой, что прошла как минимум двухмесячную заморозку – это  убивает паразитов…

Если бы мороз помогал так облегчить и решение всех прочих проблем Океанариума…

Сергей Семенов,

фото Ольги Васик

• 
• 

Подробности

Опубликовано 24.02.2015 11:00

Валерий Черешнев о поддержке научно-технической деятельности

18 февраля Государственная Дума в первом чтении рассмотрела проект федерального закона № 671750-6 "О внесении изменений в Федеральный закон "О науке и государственной научно-технической политике" в части совершенствования финансовых инструментов и механизмов поддержки научной и научно-технической деятельности в Российской Федерации". От фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" выступил Валерий Черешнев:

– Глубокоуважаемый Иван Иванович (Мельников, первый заместитель Председателя Госдумы – Прим. ред.), глубокоуважаемые коллеги!

Да, действительно, комитет рассмотрел этот закон. И закон широко обсуждался среди научной общественности. Поскольку десять дней назад, 8 февраля, страна отмечала День российской науки, я поздравляю с этим прошедшим днём. И действительно, закон, в котором в названии говорится о механизмах поддержки научной и научно-технической деятельности, не мог не вызвать горячего отклика. И вот какие аргументы я хочу привести.

Самая главная сегодня беда в российской науке – это катастрофическое недофинансирование. Об этом говорят все.

Чтобы вы были в курсе дела, сегодня институты получают базисный бюджет, в котором 70-80% – зарплата, 20-25% -коммунальные услуги. То есть о командировках, о реактивах, я уж не говорю о покупке оборудования, тем более дорогостоящего, давно забыли.

Поэтому законы с такими названиями "о механизмах поддержки научной деятельности", естественно, вызывают определенные отклики, определенные ожидания.

И вот на совете, в развитие которых, поручений президента, и принимается данный закон, было сказано, что вот год реформ прошел в науке, целый год, идет второй год, и все выступающие говорили, вы знаете, а ведь стало не хуже, но не один не сказал, что стало лучше. И поэтому президент Академии наук Владимир Евгеньевич Фортов и сказал – значит, а реформы-то для чего принимаются? Ведь все пожелания были, что улучшить, увеличить, усилить, дойти до соответствующего уровня, а реально-то что? Реально не стало хуже. И это уже определенное достижение.

Что я имею в виду, уважаемые коллеги, сегодня бюджет науки 95 миллиардов рублей. Фундаментальной, конечно, о которой мы говорим, это 91 миллиард – ФАНО и 4 млрд – Российская академия наук. Что это такое? Чуть-чуть больше полутора млрд долларов.

Чтобы мы могли сопоставить, в Соединенных Штатах на науку выделяется в 2014 году 456 млрд долларов. У нас это 1,1% ВВП, развитые страны, и Китай подтянулся, 2,8%, 3,2%. То есть, в реальном пересчете сегодня Соединенные Штаты опережают нас по финансированию науки в 200 с лишним раз, Китай – в 40 раз. В общем, 26 место Россия занимает по финансированию научных исследований, чтобы мы в целом представляли.

И каковы ноу-хау этого закона? Первое, за счёт чего увеличивается финансовая поддержка? За счёт лучшей организации работы научных фондов, которые и должны осуществлять поддержку научной деятельности. Причём чётко сказано, что фонды могут быть не только федеральными научными, они могут быть и региональными, и даже частными. И это существенное добавление в закон "О федеральном устройстве и вопросах местного самоуправления", 184 закон. Потому что там было запрещено на уровне регионов финансировать фундаментальные исследования. Это, безусловно, положительно. Только вопрос в том, за счёт каких средств в регионах фундаментальную науку финансировать.

А если посмотреть расклад в развитых странах, вот из тех денег, что выделяются на науку в Соединённых Штатах, во Франции, Германии, 70 процентов частный сектор, бизнес даёт на науку и 30-35% государство. У нас 80-85% – государство и 15-10% даёт бизнес. Никак не можем повернуть налоговую нашу систему с тем, чтобы бизнес как на Западе стоял в очередь, чтобы финансировать науку. Не получается. Потому что там финансирование науки – это огромный пакет льгот, у нас этого, к сожалению, нет.

Следующее ноу-хау этого проекта – это то, что все фонды работают по единым правилам, должны быть прозрачными, выставлять своё финансирование для общего обозрения и понимания.

Дальше. Фонды могут финансировать – это тоже ноу-хау – не только научные исследования, но и перспективные инфраструктурные проекты, в частности, центры коллективного пользования и уникальное оборудование. Почему это введено? Да потому, что у нас 80% оборудования старше 20 лет, поэтому уникальное, и центры коллективного пользования должны хоть как-то обеспечить финансирование научных исследований в разных регионах страны.

В целом, конечно, мы не можем не поддержать такое. Какой-то сдвиг положительный имеется, но для кардинального решения этих вопросов нужны совсем другие законы и совсем другие решения. Благодарю вас за внимание.

http://www.srduma.ru/5_67433.htm

 

• 
• 

Подробности

Опубликовано 24.02.2015 10:54

Б.С. Кашин: Российской науке брошен очередной вызов

Выступление депутата Бориса Кашина (фракция КПРФ) при обсуждении проекта федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике» в части совершенствования финансовых инструментов и механизмов поддержки научной и научно-технической деятельности в Российской Федерации» на пленарном заседании Государственной Думы 18 февраля 2015 года.

Прежде всего, обращаясь к выступавшему до меня В.В. Жириновскому, замечу, что говоря об общих проблемах, надо все-таки не скрывать суть вопроса. А суть в том, что у нас была великая наука, а скоро ее при таком руководстве не будет. И хорошо, что общество уже осознало эту опасность.

В конце прошлого года мы обсуждали поправки в Трудовой кодекс, которые касались регулирования условий труда ученых. И благодаря совместной работе всех фракций удалось исправить законопроект, принятый в первом чтении, и снять реальные угрозы, которые там были.

И вот сейчас новый проект, над которым нам тоже придётся поработать, потому что принимать его в таком виде нельзя. В парламенте есть понимание того, что пока Министерство образования и науки возглавляет министр - «хунвейбин» Ливанов, ко всем документам, которые оттуда исходят, надо относиться с большим вниманием и критически.

Недавно Ливанов заявил, что главное событие в нашей науке за последние 20 лет – это (как бы вы думали, что?) реформа Российской академии наук, которую все учёные отвергают. Вот такая у него принципиальная «революционная» позиция.

Очень к месту в связи с мнением Ливанова президент Российской академии наук Фортов вспомнил высказывание Черчилля: «Для многих успех - это постоянное движение от провала к провалу со всё нарастающим энтузиазмом». Это прямо про Ливанова. Но, к сожалению, беды российской науки не сводятся к кадровым проблемам Министерства. Это очевидно при анализе предложенного законопроекта.

В чем здесь проблема? Она в концепции законопроекта, ревизующей подходы к финансированию науки. Действующий закон «О науке и государственной научно-технической политике» содержит четкую формулировку: основным источником финансирования фундаментальных научных исследований являются средства федерального бюджета. Это общемировая практика. Развитие науки не должно останавливаться из-за того, что ученый не получил грант или поддержку от какого-то фонда. Не будучи уверенным в наличии стабильного финансирования, ученый выбирает, как говорится, другую страну, идет туда, где ему дают спокойно работать.

В декабре 2013 года прошло заседание Совета по науке и образованию при Президенте, где эта тема детально не обсуждалась. Но вдруг по итогам этого заседания появилось поручение Президента о необходимости пересмотреть действующий механизм финансирования фундаментальных и поисковых научных исследований и перейти преимущественно к грантовому финансированию. К сожалению, практика, когда Президент подписывает поручения, которые ему подсовывают, привела к тому, что Правительство оказалось в ситуации, когда, с одной стороны, поручение надо выполнять, а с другой стороны, как понятно любому серьезному человеку, реализация того, что написано -  это прямой путь к развалу науки.

Поэтому в законопроекте и появилась «гибридная» формулировка, что основным источником финансирования фундаментальных и поисковых исследований являются как бюджетные средства, так и гранты. Вот в этом главная опасность. Вместо того, чтобы четко зафиксировать необходимость базового бюджетного финансирования, успокоить ученых, показать, что мы серьезно относимся к их труду, к их будущему, пытаются совместить две несовместимые вещи.

Вчера я обсуждал законопроект с Жоресом Ивановичем Алфёровым (он сегодня встречается с учеными в Зеленограде), и наша единая позиция состоит в том, что необходимо вносить ясность и сохранять федеральный бюджет как основной источник финансирования фундаментальной науки. Не отрицая, естественно, важность грантовой поддержки. Это ключевая проблема законопроекта.

Мне могут сказать, что зря нагнетаешь, что все можно исправить во втором чтении… Но, вы знаете, ситуация совершенно не такая «розовая», как может показаться из доклада представителя Правительства. Не прекращается как открытая, так и подковерная борьба против РАН и российской науки в целом. Может быть, уместно вспомнить даже про пожар в ИНИОН, о котором много пишут и сегодня уже говорилось в этом зале. Но никто не сказал, что уже более года ИНИОН подведомственен не Российской академии наук, а правительственному агентству - ФАНО. И именно в ФАНО писали из Института о том, что надо выделить деньги на пожарную безопасность. Сегодня замалчивается ответственность Правительства. А то, что Фортов сразу же приехал на пожар и старался что-то сделать – это, прежде всего, проявление солидарности ученых РАН.

26 декабря прошлого года на сайте Российской академии наук появилось официальное информационное сообщение Президиума РАН «О клеветнической кампании против РАН». Дело в том, что в СМИ развернута кампания, о содержании которой я не хочу сейчас говорить, потому что уровень материалов крайне убогий, и позорно даже их цитировать. Ученые вынуждены защищать свое доброе имя в суде. Но кто втянут в эту кампанию? НТВ, РЕН-ТВ, 5-й канал, газета «Известия». А что это такое? А это структуры частного информационного холдинга «Национальная медиагруппа». Кто там рулит? Рулит, к сожалению, Юрий Ковальчук, банкир, приближённый к Путину. Вот такие влиятельные силы задействованы, я думаю, помимо воли Президента, в атаке на российскую науку.

Сейчас российскую науку атакуют с одной стороны так называемые либералы, а с другой стороны – лица, имеющие прямой доступ к Президенту. При этом Ливанов устраивает как либералов, так и окружение Президента. Очевидно, что пока и сами ученые, и парламент отстранены от принятия ключевых решений, ситуация в науке будет усугубляться. Сегодня не время для взаимных комплиментов. Необходим серьезный анализ того, как у нас принимаются решения, и что необходимо сделать для обеспечения развития российской науки.

Спасибо за внимание. 

http://kprf.ru/dep/gosduma/activities/139422.html

 

• 
• 

Подробности

Опубликовано 19.02.2015 12:41

Академик Владимир ФОРТОВ: Дойти до главного!

Президент РАН об итогах и перспективах реформы

- Владимир Евгеньевич, сейчас все спрашивают вас про пожар в ИНИОН. Не кажется ли он символичным результатом общего отношения к академической науке?

- Я - физик и в первую очередь вижу не символы, а причины и следствия. Для меня очевидно, что серьезная нехватка финансирования приводит к неадекватным условиям хранения фондов (ИНИОН здесь еще среди лучших) и слабой обеспеченности средствами противопожарной безопасности многих академических структур - библиотек, архивов, научных коллекций.

Несмотря на это несчастье (которое, кстати, проявило сохраняющуюся академическую солидарность), хочу поздравить всех ученых с Днем российской науки и пожелать им творческих успехов и оптимизма. Сегодня многие из них работают в сложнейших условиях, ежедневно преодолевая многочисленные трудности продолжающейся реформы РАН.

Прошедший год был очень сложным для академической науки, пожалуй, одним из труднейших за всю трехсотлетнюю историю Академии наук. Поскольку реформа ведется в форсированном режиме при минимальном учете мнения ученых, проблемы возникают на каждом шагу. Тем не менее нам удалось провести бесконфликтное объединение трех академий - “большой”, медицинской и сельскохозяйственной - в одну - РАН. Мы прошли нелегкий этап принятия нового устава объединенной академии. Несмотря на сопротивление оппонентов, в нем удалось сохранить все базисные принципы академической науки - самоуправление, независимость, академические свободы, выборность и многое другое, что всегда делало академию наиболее эффективной научной организацией страны и мира.

В прошлом году только вставало на ноги Федеральное агентство научных организаций, и мы сделали все, чтобы непростой процесс передачи институтов прошел с минимальными издержками. Дай Бог, чтобы их число со временем не увеличивалось... Но главная проблема - отлучение научных институтов от самой академии - требует четкого законодательного разделения функций и компетенций между академией (руководство наукой) и агентством, на которое законом возложены финансово-хозяйственные обязанности.

- Ходили слухи, что отделение институтов придумано специально, чтобы забрать у РАН ценные здания и землю в престижных районах.

- Я принимал участие в этих дискуссиях и высказывался очень определенно и резко. Такая опасность существует, и она более чем реальна. Президент России вовремя эту опасность увидел и ввел мораторий на имущественные и кадровые изменения, на полный отрыв институтов от академической системы, на передачу их в другие ведомства. Мораторий работал в 2014 году и был продлен на 2015 год.

Это очень правильный шаг, так как, не скрою от читателей “Поиска”, почти каждый день в академию приходят люди и предлагают “освободить” нас от той или иной части имущества. На 99% этими людьми движет желание не развивать науку, а просто поживиться академической недвижимостью, землей. Появились и вузы, которые хотят поправить свой не слишком завидный научный рейтинг за счет присоединения к ним институтов академии.

К слову, Академия наук уверенно держит самый высокий рейтинг среди всех научных учреждений страны. Здесь работают 15-17% ученых, а дают они 55-60% всех научных публикаций России. По денежным затратам на одну публикацию и на одну ссылку у РАН лучшие показатели в мире. Сделать так, чтобы академия не потеряла свои передовые позиции в ходе реформирования - одна из ответственных задач, стоящих перед нами.

- Еще до реформы шли разговоры о том, чтобы вообще упразднить Академию наук. И до сих пор многие уверены, что развивать нужно, прежде всего, прикладную науку, а не фундаментальную, которой якобы только и занимается РАН.

- Это “вечнозеленая” тема. На самом деле граница между фундаментальной и прикладной наукой очень условна. Это как параллели и меридианы, которые в реальности на земном шаре не прорисованы. Специалисты знают, что хорошие фундаментальные результаты всегда находят практическое применение. Без них не было бы ни электричества, ни современных лекарств, ни мобильных телефонов, ни многого другого, что определяет облик сегодняшней цивилизации.

Проблема в том, как объяснить людям, зачем нужна фундаментальная наука. Каждый должен понять, что все достижения, включая материальные основы жизни людей, базисные элементы нашей безопасности, - это по большому счету результаты фундаментальной науки.

Россия сегодня - ведущая энергетическая держава мира. Но нельзя забывать, что запасы углеводородов в Восточной Сибири, которыми мы сейчас пользуемся, были предсказаны и открыты именно учеными Академии наук под руководством академика А.А.Трофимука. Сегодня до 55% бюджета страны наполняется именно за счет этих полезных ископаемых, дающих нам возможность пережить сегодняшние кризисные времена.

Наука снабдила жителей Земли, при собственной мощности человеческого организма в 100-150 Вт, мощью созданных машин и механизмов на уровне 10-20 кВт. Каждый из нас стал мощнее в 100 раз! За последние годы средняя продолжительность жизни увеличилась на 10 лет, в ряде стран перешагнула 80-летний рубеж. И все благодаря научным достижениям, потому что ученые раз и навсегда победили те болезни, которые раньше сводили в гроб людей в тридцатилетнем возрасте. Сейчас речь идет о том, чтобы продлить жизнь человека за 100 лет. Больше того, отвечая на пожелания коллег-кардиналов дожить до 100 лет, Папа Римский Франциск ответил, что не следует ограничивать волю Господа этими цифрами.

Именно ученые повысили урожайность растений в десятки раз и избавили человечество от предсказанной 200 лет назад Мальтусом перспективы голода из-за перенаселения Земли. Физики, создав ядерное и термоядерное оружие, спасли мир от глобальных конфликтов. Список легко продолжить.

К сожалению, в сегодняшней России наука, техника и инновации остаются в сложном положении. Доля инновационных продуктов в промышленном производстве у нас в десятки раз меньше, чем в развитых странах. Президент и правительство в условиях сегодняшнего кризиса правильно говорят о построении экономики, основанной на знаниях, на науке. Но ведь экономика - тоже наука. И специалисты Академии наук неоднократно предлагали решения, которые позволили бы нам выйти на траекторию роста.

Почему сегодня жизненно важно прислушаться к мнению ученых? Не только потому, что мы находимся в сложной геополитической ситуации. Ведущий критерий развития страны - производительность труда. По этому показателю мы в среднем уступаем передовым странам в четыре-пять раз. Давайте посмотрим, как можно кратно поднять производительность труда. Основной наш продукт - сырье. Вы не можете продать его в пять раз дороже. А вот если вы выпускаете высокотехнологическую, с высокой добавленной стоимостью продукцию, то тут новые открытия сразу дают качественный скачок. Поэтому выход для нас существует один. И заключается он в опоре на науку.

Нам нужно трезво и точно оценить перспективы России как научной державы. На мой взгляд, главный наш ресурс и основное преимущество - это люди. В России множество очень талантливых, грамотных специалистов, которые ценятся по всему миру. Откройте любой научный журнал, посмотрите список членов редколлегии, взгляните на состав оргкомитетов международных научных конференций, лауреатов научных премий и конкурсов - всюду много русских фамилий. Проблема в том, что эти люди востребованы за границей, но не на родине. Несмотря на все заклинания, бодрые рапорты и доклады чиновников, зарплата профессора у нас унизительно мала.

Сегодня, когда действуют санкции и страна объективно нуждается в импортозамещении, настало время пересмотреть приоритеты, а заодно и механизмы управления развитием науки, техники и инноваций, разделив Минобрнауки на два министерства, ответственных за образование и - отдельно - за науку. Потому что задачи, которые стоят и в образовании, и в науке, глобальны, трудны и более чем срочны. А сейчас, курируемые одним ведомством, хромают и образование, и наука.

Тот факт, что министерство, неся явно непосильную для него ношу, воюет с Академией наук вот уже 10-15 лет, противоречит здравому смыслу и не может не удручать. В наше ответственное время необходимо собрать в один кулак все наши интеллектуальные и материальные ресурсы, которые не так уж и велики. А то как бы не получилось по Черчиллю: “Для многих успех - это постоянное движение от провала к провалу со все нарастающим энтузиазмом”.

К тому же у нас, увы, нет эффективно работающей инновационной системы. Строить ее, я подчеркиваю, нужно всем вместе: и науке, и промышленности, и государству. Предстоит научиться совместной работе и прекратить схоластические разговоры о том, какая наука - вузовская или академическая - прогрессивна, а какая ущербна. Ведь еще 650 лет назад великий Томас Мор, казалось бы, поставил точку в этих спорах, дав определение науки как особого рода человеческой деятельности, направленной на получение новых знаний и на передачу их последующим поколениям.

Для чиновников такая схоластика, возможно, и привлекательна, но она, по сути, дебильно-бессодержательна для реально работающих исследователей. Большинство ученых академии одновременно преподают в вузах, а педагоги ведут активную научную работу. Не зря сказал президент страны: “Что важнее: академическая наука или вузовская? Этого спора и быть не может. Нужно ничего не разрушать”.

- В дискуссиях вокруг реформы постоянно звучит мысль о том, что ученые сами должны управлять научным процессом и чиновникам не следует их контролировать, диктовать, что исследовать. Но вспоминается СССР с его жесткой командной системой. Ведь были же и тогда выдающиеся результаты?

- Я застал те времена и хорошо помню: чиновники прямо не диктовали ученым, как, когда и какие им делать открытия. А вот в последнее время усилился бюрократический прессинг, от нас требуют горы бумаг с планами и отчетами. Предписывается сообщать, когда и на каких направлениях будут сделаны открытия и сколько статей ученые опубликуют.

В советском прошлом действительно формировались приоритеты, но в самом общем виде. Например, после войны сложилась ситуация, чреватая для безо-пасности страны, поэтому начали создавать атомные бомбы, ракеты, атомные подводные лодки, авиацию и добились впечатляющих успехов. Да, директивы шли сверху, но речь шла не о мелочной опеке ученых, а о самом общем направлении работ.

Конечно, здесь нельзя не вспомнить о разгроме генетики, кибернетики, многих разделов общественных наук. Не дай Бог, эти уроки станут забываться “эффективными менеджерами” сегодня.

- На декабрьском заседании Совета при Президенте РФ по науке и образованию говорилось, что ученым поможет укрупнение научных институтов. Вы с этим согласны?

- Много бы я дал, чтобы это могло реально помочь делу. Но мне, напротив, кажется, что здесь кроются большие риски. Подавляющее число академических институтов являются многопрофильными, в них трудятся ученые различных специальностей. И работают они над разными научными проблемами, часто ортогональными. Волюнтаристское объединение под одну, определенную начальством тему неизбежно усложнит работу научных школ, отделов и лабораторий. Им будет труднее заниматься своей тематикой, важность которой, вполне возможно, чиновники просто недооценили.

Когда в СССР делали атомную бомбу, ракеты, никто никого не сливал, не загонял ученых академии в какие-то средмашевские структуры. Напротив, в академических институтах выделялись группы компетентных специалистов (научные группы Тамма - Сахарова в ФИАН, Харитона - Зельдовича в ИХФ, группы Тихонова, Самарского в МИАН и ПМАН, Ландау - Халатникова в ИФП и т.п.), и им поручались конкретные ответственные задачи. Это не приводило к разрушению мощных научных коллективов, которые могли участвовать в иных масштабных проектах. Например, в ИХФ АН делали твердые ракетные топлива и мощные взрывчатые вещества, в ФИАН создавали лазеры и твердотельную электронику, в МИАН, ИПМ рождались ракетная техника, криптография, авиация.

Такой принцип организации фундаментальных исследований называют “программно-целевым”. Именно он позволил нашей стране осуществить впечатляющие научно-технические проекты. Этот изобретенный в СССР принцип рассматривается мировым сообществом как одно из наиболее удачных научно-организационных решений XX века. Не случайно американцы использовали его для реализации масштабных проектов типа полета человека на Луну, строительства атомного флота и т.п.

К счастью, президент страны поддержал наше с академиком Е.М.Примаковым предложение не спешить с укрупнением и объединением институтов, дождавшись результатов пилотных проектов. Напомню его слова: “Главное здесь - не допустить механического слияния, важно сохранить эффективные дееспособные научные коллективы”.

- Мизерное финансирование науки, с которого начался наш разговор, - многолетняя хроническая боль. На Западе научные разработки щедро спонсирует бизнес, а у нас с этим просто беда.

- Наши олигархи и здесь сильно отстают. Проблема серьезнейшая. Наука США на 60-70% финансируется из негосударственных источников, а зона ответственности государства - фундаментальные исследования. У нас же совсем другая картина - на науку выделяется примерно 1% ВВП. По этому параметру мы на 25-м месте в мире. В Китае - 2,0%, США - 2,8%, Японии - 3,4%, в Южной Корее - 4,4%. С учетом размеров их ВВП это грандиозные суммы, сотни миллиардов долларов. В то же время на работу всех институтов РАН тратится около 1,4 млрд долларов - уровень одного западного университета, или 0,12% ВВП. Сегодня мы находимся на дне научного финансирования. Научные начальники не любят об этом говорить, хотя их прямая обязанность - поднять финансирование на достойный нашей страны уровень. Они, однако, предпочитают иные, более легкие, решения. Вот и создается иллюзия, что проблему можно решить простой “перестановкой кроватей”, паллиативными мерами типа реструктуризации. Если бы нашим наукоорганизаторам удалось создать достойную науку при выделяемых мизерных ресурсах - Нобелевская премия по экономике была бы им обеспечена.

А если серьезно, в сегодняшних особых условиях нам всем необходимо сложить усилия ради развития науки. То, что научный бюджет не будет сокращаться, президент особо подчеркнул совсем недавно, на заседании Совета по науке и образованию.

Действительно, основные ресурсы для науки находятся в бизнесе. Однако фундаментальная наука - “долгоиграющая пластинка”, а бизнес стремится получить прибыль “здесь и сейчас”. В свое время успешный и креативный предприниматель М.Д.Прохоров спонсировал работы по водороду в Академии наук, направив на это десятки миллионов долларов. Была большая польза. Но таких примеров совсем немного.

На Западе как? Там компании, которые хотят вырваться вперед, тратят до 25-40% своей прибыли на научные разработки. Понимают, что только так можно победить в конкурентной борьбе на поле современной экономики.

- Вернемся к российской реальности. Как бы вы оценили промежуточные итоги реформирования РАН?

- Сейчас, пройдя годичный этап реформ, мы видим, что выполнен значительный объем технической работы по передаче имущества, но к реальным проблемам науки мы только подступаем.

А ведь диагноз-то нашей науки хорошо известен. Это крайняя (до 80%) изношенность научной инфраструктуры, устаревший - часто реликтовый - приборный парк, запредельный возраст ученых...

Мы от этих проблем никуда не денемся, и нужно сосредоточиться именно на сутевых задачах. Только тогда реформы принесут ощутимую пользу, станут понятны и получат поддержку ученых страны.

- Уже давно, а после декабрьского заседания Совета при Президенте РФ по науке и образованию особенно много говорят о необходимости разделения функций РАН и ФАНО. В чем, собственно, проблема? Разве нельзя договориться?

- Сложный год трудных и болезненных преобразований показал один врожденный дефект закона о реформе - отсутствие четкого законодательного разделения полномочий между академией и ФАНО.

Главной идеей реформ является, как мы уже говорили, короткий и ясный тезис о том, что РАН отвечает за науку, а ФАНО за финансово-хозяйственное обеспечение научной работы. И это естественно - каждый должен заниматься своим делом, тем, в чем он компетентен!

По существу именно так работала академия в “золотые годы” нашей науки - при президентах М.В.Келдыше, А.П.Александрове, Г.И.Марчуке. Тогда хозяйственно-административный орган академии - Управление делами АН - был частью Совета Министров СССР, подчинялся одновременно Совмину и академии. Сегодня граница компетенций между академией и ФАНО сильно размыта и легко деформируется.

В результате складывается сюрреалистическая картина, когда центр компетенции находится в одном месте - в Академии наук, а центр управления - в другом, в ФАНО. Президентом страны дано поручение проработать юридическую сторону проблемы и подготовить необходимые бумаги. Наши юристы подготовили документы, началось их обсуждение. Простым оно, конечно, не будет. Мы настроены на честную дискуссию и на позитивный результат.

Анализируя итоги первого года реформы, мы видим, что он прошел под лозунгом: “Сделать так, чтобы ученые не почувствовали перехода от РАН к ФАНО”. Но ведь преобразования затевались не для того, чтобы ученые не почувствовали изменений, а для того, чтобы они почувствовали изменения к лучшему!

Поэтому на следующем этапе следует стремиться к тому, чтобы каждый управленческий шаг приводил к конкретным улучшениям. Не на бумаге, не в лозунгах, а в реальной научной работе. И я бы воздержался от решений, не дающих ясного, видимого, ощутимого положительного эффекта для ученых. Именно для ученых, а не для тех, кто ими сейчас управляет. Ведь согласно И.В.Курчатову: “В любом деле важно определить приоритеты. Иначе второстепенное, хотя и нужное, отнимет все силы и не даст дойти до главного”.

Только таким образом мы сможем преодолеть возникшее в результате реформ отчуждение работающих ученых от управленцев. Отсутствие контакта и диалога с учеными - один из серьезных изъянов реформы, необходимость которой назрела и ощущалась научным сообществом и к которой академия готовилась приступить сразу же после выборов президента РАН. Согласно недавнему социологическому опросу, проведенному РОМИР, только 10% ученых понимают цели и задачи проводящейся реформы. Очень мало и тех, кто считает успешным взаимодействие ФАНО и РАН.

Все помнят: президент страны был вынужден, что называется, “в ручном режиме” снимать постоянно возникающие проблемы, начиная со спасения академии от ликвидации и заканчивая введением моратория.

Еще раз скажу о “больном” - лавинообразном росте формализма, бумаго-творчества. Одним из лозунгов реформы был такой: “Освободим ученых от несвойственных для них функций. Пусть они занимаются наукой, а административную нагрузку возьмут на себя управленцы”.

На практике этот благой тезис явно не срабатывает. На ученых обрушилась бумажная лавина, которая не оставляет времени для творческой работы, убивает инициативу, выталкивает из науки молодежь и, в конечном итоге, подрывает нашу конкурентоспособность. Согласно тому же опросу РОМИР, на явное увеличение бюрократизации указывают 37% опрошенных. Это означает, что удар почувствовал отнюдь не только административно-управленческий аппарат институтов.

Надо надеяться, что это всего лишь болезнь роста ФАНО. Академия должна помочь агентству снизить бюрократическую нагрузку до минимального уровня.

Пора положить конец формализации науки и приступить к практическим действиям по ее развитию.

Беседовал Юрий МИХАЙЛОВ

Фото Николая СТЕПАНЕНКОВА

• Оригинал публикации: http://www.poisknews.ru/theme/science-politic/13343/

• 
• 

Подробности

Опубликовано 19.02.2015 11:33

Прописать прочтение. Президентские поручения стимулируют нормотворчество.

Вышедшие в конце прошлого года поручения Президента РФ по итогам заседания декабрьского Совета по науке и образованию (см. “Поиск” №1-2, 2015) обнадежили ученых. В этом документе явно прослеживается попытка сгладить негативные последствия первого года реформ в академическом секторе исследований. Особенно порадовало научное сообщество требование сохранить объемы финансирования подведомственных ФАНО институтов и закрепленное за ними имущество. Наряду с двумя упомянутыми пунктами в перечне числится еще добрый десяток задач, причем некоторые сформулированы довольно пространно. О том, как в Академии наук трактуют поручения президента и что делают для их реализации, “Поиску” рассказал заместитель президента РАН Владимир Иванов.

- Владимир Викторович, как можно в целом прокомментировать поручения главы государства?

- У этих поручений есть одна особенность: за выполнение большинства из них отвечают три стороны: Президиум Совета при Президенте РФ по науке и образованию (по сути, Администрация президента), правительство (поручившее эту работу Минобрнауки и ФАНО), Российская академия наук. Таким образом, в управлении наукой формируется новая система принятия решений, в которой РАН является одним из главных игроков. Это соответствует закону о реорганизации госакадемий (ФЗ №253), где обозначены новые функции РАН по формированию и реализации научной политики.

- Начала ли академия выполнять поручения президента?

- Да, конечно. Определены ответственные за каждый пункт, и они уже развернули интенсивную работу.

- Давайте пройдемся по тексту. Что такое Национальная технологическая инициатива, о которой говорится в первом пункте?

- Президент России Владимир Путин поставил задачу разработки и реализации Национальной технологической инициативы (НТИ) в своем Послании к Федеральному Собранию 4 декабря прошлого года. В исполнителях этого задания числится РАН. Недавно в академии прошло рабочее совещание ученых и представителей государственных структур, участники которого предложили следующий подход к формированию технологической инициативы. Выделены два направления: в краткосрочной перспективе - это решение проблемы импортозамещения, а в долгосрочной (20-30 лет) - достижение технологического паритета с развитыми странами. Подготовленный по итогам встречи проект концептуальных основ НТИ направлен в отделения РАН и другие заинтересованные структуры для обсуждения, а также опубликован на сайте академии. Параллельно с разработкой идеологии НТИ ведется сбор проектов, обещающих технологические прорывы. Когда наметятся конкретные программы, будем “глубже копать” в выбранных местах, а пока двигаемся широким фронтом. Основные направления импортозамещения нам понятны уже сейчас: это энергетика, фармацевтика, продовольствие, новые материалы, оборона и безопасность. Потребитель известен, рынок обеспечен. Показатели результативности можно установить, ориентируясь на европейские страны. Представляется, что перечисленные направления должны стать научно-техническими приоритетами на ближайшие три-пять лет. Кстати, определение таких приоритетов также значится в перечне поручений.

- Следующее поручение сформулировано так: “Разработать и издать правовой акт, предусматривающий определение механизма координации деятельности ФАНО и РАН”. О каком документе идет речь? Уже приняты положение об агентстве, соглашение между ФАНО и академией, регламенты взаимодействия. Что еще нужно?

- Нужен правовой акт, который внесет ясность в отношения структур и окончательно оформит основную идею закона о реорганизации РАН. Не ту, которую изначально закладывало Минобрнауки, - о превращении академии в клуб ученых, а другую, которая была сформулирована благодаря вмешательству президента страны: ученые занимаются наукой, а хозяйственники - имуществом. К сожалению, закон переделывался в спешке и вышел сырым, поэтому работать с ним трудно.

Да, заключено соглашение о сотрудничестве между РАН и ФАНО, приняты регламенты по ряду направлений взаимодействия, создан Научно-координационный совет. Однако все это - лишь попытки решить частные вопросы, не касаясь основных. Когда данная тема обсуждалась на президентском совете, было решено закон пока не трогать, а попытаться исправить ситуацию подзаконными актами. На наш взгляд, необходимо четко указать, что правительство делегирует РАН полномочия учредителя академических организаций в части управления научным процессом, а ФАНО - в части хозяйственной и финансовой деятельности.

- Получается, что РАН и ФАНО будут соучредителями институтов?

- Нет, их учредителем является Российская Федерация. Но функции учредителя могут быть делегированы нескольким структурам - либо целиком, либо частями. Это допускается действующим законодательством.

- Подготовила ли Академия наук свои предложения по разграничению полномочий?

- Да, на днях президент РАН передал их главе ФАНО. Минобрнауки и агентство имеют свою точку зрения по этому вопросу, которая принципиально отличается от нашей. Теперь предстоит найти компромиссный вариант. Конечно, было бы предпочтительнее договориться “на берегу”. Но если это не получится, вопрос будет решаться на уровне правительства и Администрации президента.

- А что собой представляет вариант министерства и ФАНО?

- Они призывают действовать на основе установленных регламентов, а если не удается достигнуть консенсуса - подключать правительство. Мы же считаем, что не стоит загружать высший орган государственного управления выяснением отношений между двумя субъектами административного регулирования. Наши разногласия во многом связаны с разным пониманием роли финансов в науке. Мы считаем, что это ресурс развития и задача ФАНО заключается в его наращивании за счет привлечения средств извне и эффективного управления имуществом. Если же ставить во главу угла экономию бюджетных средств, зачем вообще определять какие-то научные приоритеты?

К сожалению, в связи с секвестром госбюджета ФАНО уже предпринимает попытки пересматривать решения Президиума РАН о необходимости реализации конкретных междисциплинарных программ. Такие действия противоречат идеологии реформы, и ситуацию надо срочно исправлять.

- Прокомментируйте следующее поручение: “Определить единые подходы к объединению интеллектуальных ресурсов и научной инфраструктуры организаций, осуществляющих научные исследования и разработки”. О чем это?

- Это о том, как решать крупные задачи, требующие участия многих научных структур. Подход Минобрнауки и ФАНО состоит в создании под каждый проект специальной организации с правами юридического лица. На наш взгляд, такой вариант в качестве общего не годится. Мировой опыт показывает, что гораздо эффективнее при необходимости образовывать консорциумы из самостоятельных институтов. Так реализовывались атомные, космические и многие другие проекты и у нас, и в США.

- Сторонники объединения говорят, что такой подход облегчает преодоление административных барьеров. Например, отпадает необходимость проводить конкурсы при распределении средств по исполнителям.

- Конкурсные процедуры - действительно головная боль для научных организаций. Это ненормально, когда научная продукция и, условно говоря, “сапоги-портянки” закупаются по одной схеме. Мы должны не встраиваться в существующие несовершенные схемы, а перестраивать их под задачи развития науки, технологий, промышленности, совершенствуя нормативную базу. Если “объединительный” принцип будет принят как основной, в систему не встроишь организации, которые ведут серьезные исследования по многим направлениям. А ведь именно они призваны обеспечить технологическое развитие страны. Если мы включим, например, ФИАН в лазерный кластер, что будет с остальными, не менее мощными отделами этого института?

- У РАН есть свои предложения по поводу “единых подходов к объединению”?

- Здесь нельзя создать единой жесткой схемы. В каждом конкретном случае необходим свой набор решений. До начала реструктуризации должны быть поставлены крупные задачи, например, в рамках Национальной технологической инициативы. Когда появится понимание, какие именно новые технологии нужны, будут ли на них заказы, можно искать оптимальные механизмы взаимодействия институтов. Сами участники и определят, что для них удобнее.

Нет смысла и раньше времени изобретать новые организационные формы вроде Федерального исследовательского центра. Развивать прикладную науку можно в рамках государственных научных центров, национальных исследовательских центров, а фундаментальную - в рамках академических институтов. Для решения крупных комплексных задач можно создавать консорциумы. И про университеты нельзя забывать, а то при такой схеме они останутся на отшибе.

- В одном из поручений говорится о необходимости внести изменения в Программу фундаментальных научных исследований в Российской Федерации на долгосрочный период (2013-2020 годы) и в Программу фундаментальных научных исследований государственных академий наук на 2013-2020 годы. Какие положения предполагается править?

- Программа госакадемий работает с 2008 года и, разумеется, нуждается в корректировке. Однако все наши попытки внести какие-то изменения оказались безуспешны: все вязло в бюрократических согласованиях. Система очень инерционна. Надеемся, что поручение президента поможет ее раскачать. Мы попросили Минобрнауки, ФАНО, отделения РАН и другие госакадемии дать предложения по внесению изменений в программу. Предполагаем их рассмотреть на заседании Координационного совета в марте. Что касается программы фундаментальных исследований Российской Федерации на долгосрочную перспективу, то говорить о какой-то скоординированной работе в ее рамках пока преждевременно. Так, совет этой программы не собирался ни разу. Как максимально эффективно организовать работу всех субъектов, занимающихся фундаментальной наукой и живущих по своим законам? Мы считаем, что для этого необходимо сформировать единую систему приоритетов (насколько это возможно применительно к фундаментальным исследованиям) и единую систему экспертизы полученных результатов. РАН еще в октябре прошлого года отправила свой вариант управления программой в Администрацию президента и правительство. Недавно в Минобрнауки состоялось совещание, в ходе которого наши подходы были в основном поддержаны. В эту программу предполагается внести также изменения, связанные с развитием исследований в области медицины. Соответствующие планы были разработаны РАН по поручению президента страны и направлены в Минобрнауки еще в прошлом году. Надеемся, что Координационный совет их одобрит.

- Как Академия наук собирается выполнять еще одно поручение - участвовать в формировании кадрового резерва для замещения должностей руководителей подведомственных ФАНО научных организаций?

- После выхода закона, ограничивающего возраст директоров институтов и их заместителей, не во всех институтах нашлась адекватная замена действующим руководителям. Это должны быть сильные ученые в своей области, обладающие широким научным кругозором, имеющие навыки организационной работы. Таких людей действительно надо готовить. Как это делать? Можно взять в качестве образца систему подготовки кадрового резерва директоров московских школ. Опытные педагоги проходят специальное обу¬чение и получают диплом, который при прочих равных условиях служит основанием для назначения на должность руководителя.

Беседовала Надежда ВОЛЧКОВА

Фото Николая Степаненкова

Оригинал публикации:

• http://www.poisknews.ru/theme/science-politic/13330/

• 
• 

Подробности

Опубликовано 18.02.2015 11:47

ИНТЕРФАКС: Отряд амурских поисковиков 9 мая отправится в Китай искать останки советских солдат

Благовещенск. 16 февраля. ИНТЕРФАКС - ДАЛЬНИЙ ВОСТОК - Сводный поисковый отряд Амурской области 9 мая отправится в китайскую провинцию Хэйлунцзян искать останки советских солдат, павших при освобождении КНР от японских захватчиков во времена Второй мировой войны.

Как сообщает правительство Приамурья, проведению поисковой экспедиции предшествовала двухлетняя работа. В августе 2012 в окрестностях горы Хошао были обнаружены останки четырех советских военнослужащих.

"Амурский сводный поисковый отряд будет вести работы в Китае до 10 июня текущего года. Амурские поисковики, изучив фонды центрального архива Минобороны РФ, считают, что найдены останки четырех советских военнослужащих, служивших в августе 1945 года в одной из частей 190-й стрелковой дивизии", - говорится в сообщении.

Данная дивизия в период боев в окрестностях горы Хошао подчинялась 65-му стрелковому Ковельскому Краснознамённому корпусу 5-й армии 1-го Дальневосточного фронта.

Части 190-й стрелковой дивизии были сформированы в Приморском крае в конце 1941 года. До августа 1945 года они охраняли госграницу на случай нападения Японии на Советский Дальний Восток. В период с 9 августа по 2 сентября 1945 года в боях по освобождению северо-востока Китая понесли безвозвратные потери личного состава в количестве 558 человек, в числе которых более 40 амурчан.

В составе амурского отряда - 17 поисковиков и археологов. Китайская сторона в ходе переговоров выразила готовность предоставить геологов и студентов со знанием русского языка. Это будет первая российско-китайская поисковая экспедиция, которая приурочена к празднованию 70-летия победы союзников над Японией и окончанию Второй мировой войны.

До настоящего времени целенаправленных полевых поисковых работ на территории КНР с участием российских (а ранее советских) специалистов не проводилось.

Всего в районе поиска документально установлено 72 объекта - плановые захоронения (кладбища, братские могилы и отдельные могилы), расположенные на площади около 32 квадратных километров, в которых в августе 1945 года было захоронено 353 военнослужащих.

• Источник: «Интерфакс».

• 
• 

Подробности

Опубликовано 17.02.2015 10:56

ДАЕШЬ МАРИАНСКУЮ ВПАДИНУ!

Институт проблем морских технологий ДВО РАН готовит к испытаниям устройство связи нового поколения – модем для передачи сигнала под водой. Отечественная разработка позволит обмениваться данными с аппаратами, работающими на рекордной глубине, в частности, на дне Марианской впадины.

ИПМТ ДВО РАН – признанный лидер в стране и один из ведущих в мире разработчиков подводной робототехники. Совместно с коллегами из Томска дальневосточные учёные ведут работу по созданию средств связи для подводных роботов, занятых изучением подводного мира и проведением геологических исследований на большой глубине. Создание нового модема является неотъемлемой частью программы по объединению связи и робототехники.

Первые испытания модема показали очень хорошие результаты – с его помощью можно передавать под водой данные со скоростью 1,2 килобита в секунду. Этот показатель в шесть раз превышает возможности других действующих сегодня в России аналогичных устройств. Как рассказал заместитель директора по научной работе ИПМТ ДВО РАН к.т.н. Юрий Себто, создатели подводной робототехники надеются, что с новым модемом появятся новые возможности для передачи команд на глубину и получения в ответ данных, фото и видеоматериалов. По его словам, это позволит сделать «более интеллектуальный аппарат».

Институт проблем морских технологий ДВО РАН был образован в 1988 году. Аппараты, созданные учёными и специалистами института, могут работать на глубине до шести километров. Их детище – автономный необитаемый подводный аппарат «Клавесин» без проблем отработал в Северном Ледовитом океане, помогая получить новые доказательства принадлежности арктического шельфа территории Российской Федерации. Учёные и специалисты ИПМТ ДВО РАН давно готовы покорить своими подводными роботами и глубину Мариинской впадины, а это почти 12 километров. Заодно и проверить работоспособность нового модема. Только такой задачи перед ними никто не ставит.

Сергей Семенов

• 
• 

Подробности

Опубликовано 17.02.2015 10:50

ТЕРМАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ САХАЛИНА И КУРИЛ МОГУТ СТАТЬ ЦЕНТРАМИ БАЛЬНЕОТЕРАПИИ

Ученые Института морской геологии и геофизики ДВО РАН разработали уникальную интерактивную карту, в которой собрана вся информация о бальнеологических источниках Сахалина и Курил.

«Работы по исследованию бальнеологического потенциала Сахалинской области велись в регионе в 2013-2014 гг. В современных исследованиях участвовало более 20 специалистов, ведущих научных учреждений Дальнего Востока. В результате получены бальнеологические заключения на все крупные бальнеологические объекты Сахалина и Курил. На основании полученных данных впервые создана интерактивная карта, в которой отражена вся информация», — рассказал на рабочем совещании в правительстве Сахалинской области старший научный сотрудник института к.г.н. Рафаэль Жарков, информирует «Тихоокеанская Россия». По его словам, аналогов такой карты в России нет.

На Сахалине и Курилах собраны практически все известные мировые типы термальных и минеральных вод. Всего в мире зарегистрировано восемь типов минеральных источников, шесть из них – на Сахалине и Курилах.

Результаты исследований позволяют говорить о возможности активного применения термальных и минеральных вод, лечебных грязей на Сахалине и Курилах. Концентрация источников позволяет построить одно учреждение, в котором можно будет провести весь комплекс лечебных процедур для людей с различными заболеваниями.

• 
• 

Подробности

Опубликовано 16.02.2015 11:11

Эксперт онлайн: Бои без правил

29 декабря Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) объявило о шести новых проектах реструктуризации академической науки. Между тем Президентский совет по науке и образованию еще 8 декабря принял решение временно остановить реструктуризацию, ограничив ее четырьмя пилотными проектами. В январе Академия решила: пока в течение года не увидит реальный опыт реструктуризации, на согласования по иным инициативам в этой области не пойдет.
Что происходит — чиновники не слушаются президента? Да и случалось ли в истории, чтобы к взаимоотношениям двух ведомств был привлечен не профильный министр, вице-премьер или премьер, а глава государства лично рулил бы в ручном режиме? Реформа РАН приобрела высший политический рейтинг еще на старте, с ним по итогам полутора лет и осталась.

Рассказывать о реформе Российской академии наук непросто — столько в ней драматичного, путаного и тайного. Казалось бы, Президентский совет рассмотрел итоги, принял решения. Их не обсуждать надо, а претворять в жизнь. Однако число неясностей и опасений только растет.

Решения Совета, с авторской, возможно, спорной, точки зрения, — лишь одно русло развития событий. Второе — причина, вызвавшая реформу и оставшаяся тайной: она никуда не делась и будет продолжать действовать, идя вразрез с решениями президента страны. Третье русло — резкое обострение внешнеполитических, а за ними и внутриполитических обстоятельств, усугубленных финансово-экономическим кризисом: оно также будет непредсказуемо, в том числе и для главы государства, влиять на реформу. О четвертом русле развития событий говорил на Совете президент РАН Владимир Фортов: участники реформы вступили в этап, полностью не описанный в законе, что толкает каждую из сторон на действия в соответствии с собственными толкованиями. Академик Фортов назвал его «мутным» этапом — игра пошла почти без правил, и это еще одна непредсказуемая ось развития.

С чем подошли к Президентскому совету

Напомним: начало реформы вызвало беспрецедентный в новейшей истории страны протест научной общественности. Митинги прокатились во всех крупных городах. Протесты игнорировали — закон приняли (см. «Опыты на мозге», «Э-У» № 27 от 08.07.2013). Однако на старте прохождения законопроекта вмешался президент. Тогда из первоначального текста было убрано слово «ликвидация», а также вся его в этом духе направленность. Борьба «за ликвидацию» Академии и «против ликвидации» стала стержнем событий с того момента до дня сегодняшнего и, видимо, дальше.

Каков замысел реформы? По сей день тайна. Заместитель президента РАН Владимир Иванов: «Мы не знаем замысла реформы — что хотели получить». На Совете академик Фортов привел данные соц­опроса: только 10% ученых подтвердили, что понимают, зачем реформа задумана и проводится в таком силовом виде. Есть, однако, и у него странная фраза: «Не думаю, что уже пришло время рассказывать всю правду о тех драматических событиях». Общее понимание сформулировано член-корреспондентом РАН Аскольдом Иванчиком: «Главное содержание реформы — это отделение институтов от Академии с превращением ее в клуб ученых, ни на что не влияющий».

О состоянии академической науки. Владимир Фортов: изношенность научной инфраструктуры до 80%, зачастую реликтовый приборный парк, хроническое недофинансирование, запредельный возраст ученых, проблемы молодежи, пакет социальных проблем. Владимир Иванов: «В абсолютных цифрах мы отстаем от США по финансированию науки в 15 — 17 раз». Тем не менее 42 научные программы и 30 программ региональных отделений РАН реализуются и покрывают весь спектр научных исследований. Глава ФАНО Михаил Котюков на Совете: на научные исследования Академии направляется 10% средств федерального научного бюджета, что обеспечивает 60% публикационного потока РФ.

Об итогах реформы. Академия передала имущество ФАНО, объединили три академии, приняли новый устав. ФАНО тоже выполнило часть работы. «Выявлены недочеты, но не злоупотребления», — сказал по итогам имущественных и финансовых проверок академического комплекса один из руководителей ФАНО Алексей Колович. Академик Фортов говорил на Совете о «возникшем в результате реформ отчуждении работающих ученых от управленцев» (подробнее см. «Sapienti sat», «Э-У»№ 48 от 24.10.2014). Председатель Дальневосточного отделения РАН Валентин Сергиенко назвал 2014-й «годом упущенных возможностей» и раскрыл тезис на огромном числе примеров. И еще: по данным Росстата, покинувших РФ в 2014-м оказалось почти вдвое больше, чем в 2013-м, и основная их часть — научные сотрудники.

Русло первое: что решил Президентский совет

Реформу президент не отменил, разделение полномочий между РАН и ФАНО оставил. Многие ждали бо?льшего, причем и в ту сторону, и в другую. Ходоков к главе государства шло немало, и до последней минуты было не ясно, кого он поддержит.

Позиция главы РАН: «Надо написать, что за науку отвечает Академия наук, потому что во всех документах, в четырех местах Положения о ФАНО сказано “с учетом мнения РАН”, но это не юридическая форма <…> Не решив этого принципиального вопроса, не закрепив законодательно за РАН научную компетенцию, а за ФАНО — административно-хозяйственную, мы обречены на пробуксовку и аварию в реформах». Решение президента РФ: разработать механизм координации, образовать научно-координационный совет приФАНО, чтобы пошагово, в непрерывном режиме отрабатывать варианты регламентов.

Ставился вопрос о реструктуризации, но об этом поговорим далее. Бесконечно важно, что продлен на год мораторий на сделки с имуществом Академии, на расформирования и сокращения.

По итогам — все? Нет. Сопоставим ключевое слово — «ликвидация» из первого варианта законопроекта и слова Путина на Совете: «Мы еще в одном месте ничего, может, как следует, не создали, другое уже разрушили, то, что наработано веками <…> Аккуратно, ничего не разрушая, а только наращивая наши возможности. Надеюсь, по такому пути мы с вами и пойдем». Многотысячные митинги середины 2013 года, полагаю, потому и прокатились по стране, что люди недоумевали: понимает ли это глава государства? И поскольку ответа не было, многие были убеждены: это он — инициатор реформы РАН. Сейчас стало ясно: Путин противник «ликвидации» не только на момент старта законопроекта, он и далее пункт за пунктом выявляет, где «ликвидация» в том или ином виде угрожает Академии, и блокирует эти опасности.

Он, однако, оставил Академии в борьбе за существование поле для самостоятельных упражнений. Подразумеваемое постановление Президентского совета: «Академия, защищайся сама. Да и есть ли в Академии то, что вообще стоит поддерживать? Пусть проявится, а мы посмотрим».

Русло второе: сверхмощная и сверхтайная сила реформы

Многие считают: реформа шокировала, но пора забыть и начать подлаживаться.

Есть, однако, «но». Слово «ликвидировать» в первоначальном тексте законопроекта не было случайным. И полно признаков, что от цели «ликвидировать» кто-то отнюдь не отказался.

Кто он — этот «кто-то»? Давайте, чтобы черточка за черточкой сложить его портрет, вернемся к началу реформы, в 2013-й,он там здорово наследил.

Пойдем по цепочке. По регламенту правительства, участникам заседания документы рассылают за две недели, но законопроект о реформе РАН они впервые увидели 27 июня, в день заседания — перед собой. Как и президент РАН. По ходу заседания возражали министр обороны и министр иностранных дел, но законопроект приняли (в правительстве какой еще страны документ будет принят при возражениях таких министров?). Все документы из стен правительства обязаны пройти через Институт законодательства и сравнительного правоведения. Исключений было два — законопроект о монетизации льгот и законопроект о реформе РАН. В Госдуму законопроект поступил 28 июня, в пятницу, в 18:00, когда депутаты уже разъехались по дачам, и потому до понедельника никто с ним не знакомился. А на вторник было намечено принять законопроект сразу в трех чтениях. Почему не в понедельник? Потому что сначала должен дать «добро» профильный Комитет — по науке и наукоемким технологиям. И тут случилась осечка: Комитет проголосовал против рассмотрения в Большом зале Госдумы. Можно ли это «против» перешагнуть? С точки зрения этики, аномально в парламенте любой страны. А у нас депутатскому залу потребовалось лишь отдельно проголосовать, чтобы преодолеть «запрет» комитета: большинство — «за». Темп, однако, был потерян, и это «роковая» ошибка: 2 июля на прием к Путину с протестом пошли Владимир Фортов, Евгений Примаков, а также, по некоторым сведениям, секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев. А депутаты в это время, не зная, к чему склонится президент, голосовали за принятие законопроекта в первом чтении.

Позиция главы государства повлияла, и текст законопроекта стали изменять — за круглосуточную работу села сводная бригада депутатов и представителей РАН. В таком аврале ошибки неизбежны, и они были. Скажем, «ликвидация Академии» из текста была устранена, но вписано «создание Академии», то есть по тексту их становилось две. 5 июля такой законопроект приняли во втором чтении, а 6 июля начались думские каникулы. Итак, штрих к портрету этого «кого-то»: он по часам рассчитал, чтобы завершить вопрос к последнему дню весенней сессии Госдумы.

Через регламенты перешагивали легко. Как и через законы. Вот разъяснение профессора Академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте РФ Ивана Старикова: по пункту «е» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, вопросы науки относятся к предметам совместного ведения РФ и субъектов, а по ФЗ № 184 в рассмотрении проектов федеральных законов по предметам совместного ведения должны участвовать органы государственной власти субъектов. То есть все заксобрания и губернаторы (поскольку учреждения РАН есть по всей стране) должны были в течение 30 дней изучить проект и направить в Госдуму заключение. То же — перед вторым чтением.

Букву закона преодолели: РАН же не по всей стране зарегистрирована, а по адресу — Москва, Ленинский пр., 14. Попрали и дух: институты РАН (их 430) и Научные центры РАН (их 33) традиционно задействованы в важнейших региональных исследованиях. На Дальнем Востоке они изучают, например, океан и сейсмобезопасность, в Якутии — эксплуатацию оборудования в экстремально низких температурах, на Северном Кавказе — этнос, культуру и языки десятков кавказских народов. Уберем эту региональную составляющую — и направления останутся бесхозными. Так кто же имел силу и наглость переступить закон № 184-ФЗ, чтобы мнение субъектов РФ не учитывалось?

Попрано и базовое положение Конституции, называющее источником власти народ. Протестное письмо направили девять академиков-секретарей тематических отделений РАН. В Сибири и на Урале протест подписали: председатель Сибирского отделения РАН академик Александр Асеев, председатель Уральского отделения РАН академик Валерий Чарушин, председатель Красноярского научного центра СО РАН академик Василий Шабанов; председатель Иркутского научного центра СО РАН академик Игорь Бычков, председатель Кемеровского научного центра СО РАН академик Алексей Конторович, председатель Тюменского научного центра СО РАН академик Владимир Мельников, председатель Омского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Владимир Лихолобов, председатель Томского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Николай Ратахин, председатель Якутского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Михаил Лебедев, председатель Бурятского научного центра СО РАН член-корреспондент РАН Борис Базаров. А вот резолюции митингов во всех крупных городах: реформа разрушит Академию и поставит под угрозу дальнейшее развитие, обороноспособность и безопасность российского государства. Сотни выдающихся ученых лично написали открытые письма. Берем наугад — Эдуард Жалнин, заслуженный деятель науки РФ, лауреат Госпремии РФ, доктор наук, профессор: «То, что сейчас делается с Академией, — непродуманно, хаотично, бессмысленно, а главное, позорно для такой великой страны, как Россия. Сломать такой мощный, хорошо отлаженный, десятилетиями проверенный организационный и координирующий механизм — это уже не частные промахи дилетантов-реформаторов, это диверсия по отношению к нашей истории, к настоящему и будущему нашей страны». Письма опубликованы — это толстый том. Профсоюз РАН доставил в приемную президента РФ коробки с подписями 121865 граждан России против законопроекта. Все проигнорировано.

Алогично появление закона о реформе РАН и в общем контексте права в теме «наука». Владимир Иванов: «Действует по меньшей мере шесть законов, регулирующих фундаментальную науку, которые между собой не стыкуются. У нас очень несбалансированное законодательство в науке <…> С 2010 года на государственном уровне нет стратегии развития науки и технологий. В закон о науке постоянно вносились бессистемные изменения, получился хаос управления». Принятый закон о реформе РАН только усугубил хаос (завалы, предопределяющие научно-технологическое отставание РФ, проиллюстрируем на примере проблемы интеллектуальной собственности, см. «Интеллект без собственности или собственность без интеллекта»). Нельзя говорить об инновационном развитии страны и сохранять законодательный бардак. В интересах научной политики страны не с РАН надо было начинать. Так каков подлинный интерес реформаторов от науки?

Причины реформы РАН

Версии выдвигались. Например: кому-то не терпится завладеть зданиями Академии в центрах крупных городов РФ и ее землями. Или — высших чиновников бесит уставная самоуправляемость Академии, ее автономность от бюрократии. Или — это диверсия «мировой закулисы»: Академия выживаемостью и неплохим уровнем исследований сохраняет для России шанс возродиться как высокотехнологичной державы, и этот шанс надо убить.

Добавим авторское предположение. Подсказку найдем в действиях лидеров США, Европы и Японии в финансово-экономический кризис 2008 года — что они стали поддерживать? Не банки, как в России (что, по оценке академика Сергея Глазьева, принесло стране ущерб больший, чем начало «приватизационных» 90-х и дефолт 98-го вместе взятые). Они кратно увеличили финансирование науки. Какая тут связь: финансовая власть над миром и исследование учеными природных закономерностей? Связь есть. Деньги власть не уступят, а если уступают, значит, какой-то элемент человеческого общежития на время становится важнее денег. Следовательно, надо вложиться в него, чтобы такой двух ходовкой вновь над всем властвовать. Было ли в истории нечто, что становилось важнее денег? Не раз. Близкий нам пример — нефть и газ. Отсюда и залповое расхапывание месторождений в 90-е.

Логика такова: если в мире финансов кризис, значит, то, на что вчера можно было опереться в самих финансах, сегодня шатко. Искать опору надо в гражданской нефинансовой сфере, в ее стратегическом для человечества элементе — науке. Наука и технологии позволяют не имеющим ресурсов Германии, Японии, Швеции лидировать. Научное превосходство группы стран лишает отстающие суверенитета без всяких бомбардировок. Пример. Проводим, скажем, через международные организации абсолютно невинный тезис: нельзя сертифицировать эксплуатацию сложных систем (космических, атомных и прочих) без моделирования на суперкомпьютере; остальное считать самоделками, угрожающими человечеству. И все: страны, у которых нет суперкомпьютеров и специалистов, впредь зависимы от ведущих держав. Опереться на научный взлет сегодня — дальновидная ставка на завтрашнее усиление планетарного финансового могущества.

Авторская версия: когда до наших олигархов дошло это финансовое понимание науки, они ахнули — какая жизнестойкость у российской научной школы, мировой уровень исследований сохранен по большому числу направлений! За океаном приличные люди подобным не разбрасываются, а здесь лежит — и ничье. И последовала атака, по рисунку и темпу повторившая углеводородную приватизацию.

Возразят: там было разгосударствление, здесь, — наоборот, разница большая. Никакой! На обычных заседаниях правительства куски госсобственности за последние двадцать лет приватизировались непрерывно. Без обоснований — зачем, и доказательств — что управление в частных руках эффективнее.

Но на Академию было не посягнуть, ее охрана — академическое самоуправление, основанное на многостадийном тайном голосовании внутри самой научной общественности. Поэтому ее переход под прямое госуправление — это переход в полную беззащитность. Вот и смысл реформы: ликвидировать академическое самоуправление введением хозяйственного административного управления — вроде бы имуществом, а на деле — научными учреждениями, бюджетом, дальнейшим каскадом внутренних реформ.

Подчеркнем идентичность беспрецедентной поддержки науки как меры преодоления кризиса в США и реформы РАН в формате «спецоперации» в России. Финансовая власть над миром — несущий признак этой идентичности. Отсюда и динамика событий реформы. Ученые, искренние и идейные, недоумевали: убеждаем в значении науки для страны, а нас не слышат. Прекраснодушные восклицания — перед застывшим взглядом зверя, изготовившегося к броску.

Русло третье: потребовалось «импортозамещение»

Вернемся к решениям Президентского совета. Впечатление: то главное, что в тексте стенограммы написано черным по белому, комментаторами не замечено. Вот слова Путина: «В короткий срок определить критические точки в импортозамещении <…> Прошу Российскую академию наук, Президиум РАН принять самое активное участие в формировании Национальной технологической инициативы, а научные институты — включиться в ее реализацию». Вроде ясно — ответить на санкции, о том трубит вся пресса! Нет, не ясно. «Шапкозакидательство» приуменьшает опасность и тем искажает смысл. У России нет электронной промышленности, почти нет авиа- и судостроения, плохо с машиностроением, нет приборостроения, и т.д., и т.п. Обама заявил, что экономика России «разорвана в клочья» — приукрасил, конечно, но про цели американской политики сказана правда.

Санкции наложились на падение — рубля, цены нефти, ВВП. Зловещая симметрия: пришла угроза стране не меньшая, чем для Академии ее реформа. Путин помог Академии. Что поможет Путину? Только новая индустрия на высоких технологиях — то, о чем говорилось лет пятнадцать, да не делалось. Комментаторы Совета лишь увидели, что правитель помогает попавшей в беду Академии. А схема представляется иной, на наш взгляд, глава государства как бы говорит президенту РАН: «Меня сейчас бьют, и обращаться не к кому; я тебе помогу, но уж и ты постарайся помочь мне».

Такой расклад сильно меняет понимание. Цена Академии по тому, как она может помочь власти в ее затруднительном положении, стала как в эпоху атомной бомбы. И тот, кто протащил реформу РАН, тоже меняет угол атаки: теперь под прицелом не столько сама Академия (с ней более чем наполовину удалось справиться), а связка «президент — РАН». Была цель «ликвидировать», теперь надо ликвидировать эту связку.

Острота момента необычайна. Что в Первой мировой стало причиной революции? Историки в связи со столетием войны подготовили многотомную монографию и выяснили: не в ухудшении экономики причина революции, у других стран-участниц вой­ны она ухудшилась гораздо больше. Дело в другом: ничего не удавалось согласовывать заказчику и подрядчикам. Заказчиком были госучреждения, а обеспечивали войну в вооружениях, амуниции и продовольствии частные фирмы. Фронты же за провалы с обеспечением расплачивались сотнями тысяч жизней. Командирский корпус и в первую очередь четыре командующих фронтами дошли до белого каления в отношении главнокомандующего — царя. Дальше было его отречение от короны, а затем (что для вакуума власти естественно) — революция.

Проведем аналогию. Вот уже пятнадцать лет власть говорит про переход на инновационные рельсы, а промышленность, находящаяся в частных руках, игнорирует. Тогда исход был — рухнувшее государство. А сейчас? Президент не может этого не обдумывать. Пришло лихо, потребовалось срочное импортозамещение, а власть отвлечена размежеванием функций Академии и ФАНО, да еще в ручном режиме, и конца этому не видно. Максимально несвоевременно, слишком многое на кону. Политически сверхудачно было бы авральное импортозамещение перерастить в курс модернизации, так до сих и не принятый, — на это на Президентском совете указал Евгений Примаков. Так реформа Академии волей штормов мировой политики оказалась в центре стратегического для страны спора — начинать ли, наконец, модернизацию.

Цель «ликвидировать» продолжает быть целью

Казалось бы, если дело поддерживает президент страны, безнадежно его топить. Конечно, нет. Еще вопрос — кто кого. Именно этот смысл как главный мы и пытаемся передать читателю. Беспрецедентность силы, продвигающей реформу, убеждает: она не свернет. Как был легко проломан коридор по принятию закона под флагом «ликвидация» — так она и пойдет к той же цели, пусть и в измененных реалиях. Подтверждения? Посмотрим.

Для страны нет сейчас ничего важнее, мы говорили, чем суметь перевести авральное импортозамещение в долгожданную модернизацию. Надежду дает только сохраненная фундаментальная наука. Она, по словам академика Асеева, «основа конкурентоспособности регионов в образовании, инновациях и в экономическом развитии страны в целом». Вот в этом качестве она точно ликвидирована в последние полтора года, поскольку вместо движения здесь безысходная пробуксовка. Академик Фортов: «За Академией сохранялось право заниматься наукой, что, как это ни удивительно, встретило и встречает сейчас активное сопротивление наших оппонентов <…> В четыре-пять раз возросло количество запросов, инструкций, совещаний в виде научной переписки. Она обрушилась на ученых как лавина, не оставляя времени для творческой работы, убивая инициативу, выталкивая молодежь из науки и в конечном счете подрывая нашу конкурентоспособность». Академик Иванов: «Мы потеряли год на реорганизации. Прошлым летом ученые вместо статей писали резюме <…> Проблемы финансовые, организационные и юридические. В силу разделения выстроили бюрократическую систему, которая поглощает основную часть времени. Объем бумаг на институты возрос в четыре раза. А это говорит о том, что в четыре раза разросся бюрократический аппарат. При этом в Академии аппарат мы сократили на 80%». Фундаментальная наука увязла в реорганизации. А потеря темпа равна потере курса.

Четвертое русло: реструктуризация и иные инициативы

Теперь о реструктуризации. Это инициатива ФАНО, которая не следует ни откуда: ни из закона, ни из Положения о ФАНО, ни из решений Президентского совета 2013 года. По словам академика Сергиенко, ученым предписано «тупо следовать методичкам по реорганизации сети учреждений ФАНО, подготовленным в чиновничьих кабинетах». Пример новообразования: предложили собрать вместе Санкт-Петербургский Физтех, Институт химии и силикатов, Институт почвоведения, Пулковскую астрономическую обсерваторию и Институт акушерства и гинекологии. Фортов на Совете: региональная наука «оказалась под большой угрозой из-за ее атомизации, потери управляемости и поспешной реструктуризации, часто идущей мимо региональных научных центров и отделений». Из постановления президиума Центрального совета профсоюза работников РАН: «Идея реструктуризации не обсуждалась с научным сообществом, РАН, общественными организациями, представляющими интересы работников учреждений ФАНО; отсутствуют официальные документы, содержащие информацию о планах преобразований, их целях и задачах. При этом подготовка к объединению институтов и возможному изменению их организационно-правовой формы идет полным ходом».

РАН протестует: нельзя проводить реформу и реструктуризацию, если не определена цель и не показано, чем новая система будет лучше старой. Академия наук призвана вести фундаментальные исследования, а они вообще не требуют реструктуризации, поскольку каждый институт уже имеет программы, в которых сбалансированы ресурсы и организационные формы до 2020 года. По сути, реструктуризацией проводится неуклонная политика отстранения Академии наук; с РАН планы и концепция реструктуризации не обсуждались, а по закону нельзя проводить объединение институтов, не согласовав это с тем, кто осуществляет научно-методическое руководство ими, то есть с Академией наук. (Отдельная благодарность Валентине Матвиенко: это по ее инициативе в проект Положения о ФАНО вписан пункт о научно-методическом руководстве Академии. РАН держится за него как за спасательный круг, на Совете Фортов попросил президента сделать этот пункт краеугольным при размежевании функций с ФАНО.)

Протест остановил ФАНО? Ничуть. Подготовка к реструктуризации шла как военная операция — региональные экспертные сессии проводились одна за другой по сверхдинамичному жесткому графику, словно то было чье-то важное поручение. Необходимость ее объяснена так: мол, наиболее выдающиеся открытия происходят на стыках наук, поэтому главное сегодня — междисциплинарность. Заметим, междисциплинарность — сама история Академии, она была и есть в работе научных региональных центров, тематических и региональных отделений и самого Президиума РАН. Она многократно становилась принципом организации работы при решении крупнейших народнохозяйственных и оборонных задач, но реструктуризации отнюдь не требовала: просто та или иная программа объединяла усилия множества лабораторий, которые организационно оставались в своих институтах. Но у ФАНО полное отсутствие интереса к тому опыту.

Пустить сегодня фундаментальную науку по сложнейшему маршруту организационного переформирования институтов, в момент когда президент страны попросил о помощи, — значит «ликвидировать» связку «президент — Академия».

У Академии пространство для маневра ограничено: институты и львиная доля финансирования теперь в ФАНО. Но и остальное в полосе вязкого движения. Владимир Фортов на Совете: «У ученых нет желания заниматься хозяйственными вопросами, а у ФАНО нередко нет ясности, где кончается хозяйство и начинается наука <…> Граница компетенций сильно размыта и легко деформируется». Помощник президента и экс-министр образования и науки Российской Федерации Андрей Фурсенко на Совете: «Подписано соглашение между ФАНО и РАН о разграничении полномочий, приняты два регламента, еще шесть согласованы и ждут подписания. Еще шесть находятся в работе». Вот в какую тину въехали. Стране остро нужна спорая продуктивная работа науки, а она отвлечена выработкой регламентов. Отвлечь от главного можно настолько, что будет равносильно цели «ликвидировать».

Зато у инициаторов курса «ликвидировать» немалые возможности. Новые несанкционированные инициативы можно выдвигать не один год. Пример: кампания по определению эффективности научных учреждений. Только некомпетентному человеку такой тезис может показаться осмысленным. Академия наук — это сфера фундаментальных исследований, затратная по определению, ее деятельность в принципе не направлена на коммерцию, не предполагает сопоставления «столько вложили — столько получили». А термин «эффективность» — экономический, он применим лишь к прикладной науке, которая в нашей стране исчезла вместе с ликвидацией Гайдаром отраслевых министерств. Если говорить об эффективности, дальше разумная последовательность должна выглядеть так: берем курс на восстановление в стране прикладной науки, а когда ее воссоздадим, начнем кампанию по определению эффективности ее учреждений. Идет манипуляция терминологией: будто бы что-то значит, а на деле не значит ничего. Кампания по определению эффективности между тем стартовала, и мы еще увидим, каким фактором отвлечения науки от дела она обернется.

Терминологическая война

Битва за ликвидацию в России Академии наук и фундаментальной науки вообще перешла в сферу злостного передергивания терминов. Пошла манипуляция, как тремя наперстками на вокзальной площади, терминами «точки роста», «прорывные технологии» и «приоритеты» (см. «Про прорыв и приоритет»). Разницу, вроде бы, легко объяснить шестиклассникам. Но намеренная путаница упорно делается в докладах на самых высоких заседаниях. Значит, ищи кому выгодно.

Война вроде терминологическая, но ставки предельно высоки. Когда в начале июля 2013 года общественность узнала о реформе РАН, с телеэкранов на Академию одномоментно посыпались чудовищные обвинения — она мало дает практической пользы стране. Возможно ли было в этот момент объяснить российскому народу, что это дело вообще не Академии, а прикладной науки, уничтоженной чиновниками два десятилетия назад? Дело ученых из Академии — владеть тематикой коллег из лабораторий мира, и как раз это они сумели, несмотря на нереальные постсоветские трудности. В России сохранена научная школа, честь и хвала за это Академии, а ее поливают грязью — как никогда за всю трехсотлетнюю историю.

Сегодня передерг видоизменен. «Импортозамещение» при разоренной прикладной науке, конечно, будет удаваться, но с огромными трудностями. Виновного срочно надо найти. Казалось бы, ясно — это те, кто 20 лет назад ликвидировал отечественную прикладную науку, а также те, кто на заработанный в «нулевые годы» нефтегазовый триллион долларов не воссоздал технологическую базу страны. Но они-то все на своих местах. Появилась коллективная выгода: объявить — виновата наука. Терминологическое перепутывание идет по цене службистской судьбы VIP-чиновников. Как только говорит президент слово «импортозамещение» — так сразу громче хор этого бомонда: «виновата Академия».

Для цели «ликвидировать» столь дружный VIP-интерес — козырной туз, он вполне может конкурировать с поддержкой Академии со стороны президента и даже блокировать ее. Происходит легитимизация подлога. Мол, фундаментальная наука — неисчерпаемый источник, о ней не надо заботиться, она словно солнечный свет задаром есть все время. Но ее надо куда-нибудь перегнуть: в приоритеты, в прорывные технологии, в междисциплинарность, в реструктуризацию; а ученые, такие бестолковые, отстают от понимания того, что есть сегодня главное. Цитируем одного из руководителей ФАНО: «Если научные задачи не рождаются внутри самого научного сообщества, их будет ставить государство. Оно же будет структурировать институт в соответствии со своими потребностями. Для научного сообщества — это скрытый вызов». То есть ноль внимания к нуждам фундаментальной науки, зато со ссылкой на приоритеты звучит предупреждение в тональности выговора: будем структурировать!

Тревога — это легкое отвращение к будущему

Что дальше? «С окончанием моратория можно ожидать самого разного развития ситуации», предупреждал один из ведущих мировых специалистов в области квантовой теории поля академик Валерий Рубаков. Почитаем письмо в Минобрнауки, посланное непосредственно перед Президентским советом (исх. № 5396а-01-523 от 20.11.2014, вх. № АК-36-18 от 25.11.2014). В нем Национальный исследовательский технологический университет «МИСиС» (где ректорствовал нынешний глава министерства науки и образования Дмитрий Ливанов) просит Минобрнауки «интегрировать» его со следующими институтами РАН, а попросту присоединить их: Институтом металлургии и материаловедения им. А.А. Байкова, Институтом общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова, Институтом нефтехимического синтеза им. А.В. Топчиева, Институтом проблем комплексного освоения недр, Институтом динамики геосфер, Институтом физической химии и электрохимии им. А.Н. Фрумкина, Институтом геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии, Институтом геоэкологии им. Е.М. Сергеева и Геологическим институтом. Да это половина Ленинского проспекта в Москве — центр города, где рыночная цена квадратного метра баснословна! Такие же письма с предложениями «интеграции» поступили в министерство от Томского политехнического университета, Томского, Новосибирского, Санкт-Петербургского и Самарского госуниверситетов.

И те, кто посылал письма, и те, кто их получал, прекрасно знают: научно-исследовательские институты в составе вузов в нашей стране были — около сорока — и сплыли. Остались единицы в трех-четырех самых известных университетах. Однозначно: отдать институты Академии наук туда, где главная задача не научные исследования, а образование, — значит полностью уничтожить фундаментальную науку.

«Центр компетенции находится в Академии наук, а центр управления — в ФАНО. Такой дуализм, как следует из теории управления, ведет к неустойчивости и в результате — к аварии», предупреждал на Совете Владимир Фортов.

Российская фундаментальная наука сегодня — это сплошь проблемы после почти четверти века недофинансирования и невостребованности. Из-за этих проблем за рубеж выехало два демографических пласта ученых — 40-летние и 50-летние. Между тем Академии предстоит бег с перегрузками. Перечислим, к чему обязал закон. Необходимо освоить роль эксперта программ и проектов при принятии важных государственных решений. Осуществлять руководство научными исследованиями в институтах, подведомственных ФАНО, а вовне ФАНО, то есть по всей стране независимо от ведомственной подчиненности, вести мониторинг и оценку результатов деятельности примерно трех тысяч иных научных организаций. По поручению президента организовать четыре программы: Арктику, медицинские науки, математическое моделирование, оборонные исследования (и работа уже идет, см. «Наука ученым»). В связи с поворотом в экономической политике обеспечить научно-технологическое развитие ресурсных отраслей. При этом методом тыка и трудных переговоров находить регламенты взаимодействия с ФАНО, а уроки борьбы с инициативами вроде реструктуризации говорят: здесь возможны большие сюрпризы.

Теперь представим, что все это Академии удалось. Это выигрыш? Нет, проигрыш, потому что нынешний виток истории требует гораздо большего: нужно помочь политическому руководству и в первой фазе — импортозамещении, и во второй — модернизации, как когда-то советская наука помогла советскому руководству с бомбой и с космосом. Получится помочь? Не факт: вполне реальна на пути та авария, о которой предупредил Владимир Фортов. А тот, кто сам в аварии, — не помощник. Но если не получится, то и помощь политического руководства Академии также не сработает.

Во время избрания президента РАН претенденты в совокупности проговорили полную программу решения проблем науки (см. «Tertium non datur», «Э-У» № 21 от 27.05.2013). И что? Все, кто сегодня корежит науку, начиная с законопроекта о реформе, — о той программе ни слова. Надо правильно понимать: тому, кто не ставит задачу помочь науке, не ставит задачу реализовать программу, намеченную профессионалами, а декларирует лозунги типа «технологический прорыв» или «государственный приоритет», на деле глубоко плевать и на то, и на другое. Под треск этих погремушек он ведет такие разрушительные преобразования в академической системе, после которых в стране не из чего будет делать ни прорывы, ни приоритеты.

Академии в предстоящем «мутном» этапе нужна беспрецедентная дееспособность, снова выводящая ее на уровень бомбы и космоса. Протестный потенциал теперь надо реализовать в работе. Это сегодня судьбоносный политический фактор — и для Академии, и для страны.

Тревога как легкое отвращение к будущему — вот что остается после прочтения стенограммы Президентского совета. Очевидно, что ни один из участников, включая президента, не испытывает воодушевления от открывающихся перспектив: авария возможна.

• Источник: Эксперт online

• 
• 

Подробности

Опубликовано 16.02.2015 10:55

Ливанов назвал главное событие в российской науке за 20 лет

Министр образования и науки Дмитрий Ливанов назвал главное событие в российской науке за последние 20 лет. Об этом он сообщил в интервью ТАСС. Кроме того, он высказался за ротацию кадров в президиуме академии.

Основным событием министр посчитал реформу РАН. «Здесь важно не спешить, обсуждать каждый шаг. Но сама реформа РАН — главное событие в нашей науке за последнее двадцатилетие. Уверен в этом», — сказал министр.

Для осуществления реформы, которая только началась и может занять несколько лет, необходимо обновление кадрового состава академии. «Научиться работать в новой системе пока еще у коллег не получилось, и об этом говорит тот кадровый состав, который мы сегодня видим вокруг Фортова в президиуме РАН», — сказал министр.

По мнению Ливанова, руководить академией должны «новые люди, еще не забывшие вкус научной работы, люди из институтов, которые являются активно работающими учеными». Лица с большим опытом административной работы, но с незначительными научными достижениями должны уйти. Только после этого, по словам министра, «новая система и заработает».

• Оригинал публикации: http://lenta.ru/news/2015/02/12/livanov

PS. Что не знает министр Ливанов...

Комментируя для "РГ" это мнение министра, заместитель президента РАН Владимир Иванов, сказал, что вообще не понимает, что имеет в виду Дмитрий Ливанов. "Может, он не знает, что президиум РАН никто не назначает, это ученые, которых избирают сами ученые. Они считают, что именно эти люди являются научными лидерами и им можно доверить решение важнейших вопросов жизни академии. Очевидно, министр считает, что известные в мировом научном сообществе ученые, например, академик Валерий Рубаков, академик Михаил Угрюмов, академик Владимир Бетелин забыли вкус научной работы, то я не понимаю, кто там должен быть".

• Опубликовано на сайте "Российской Газеты" 12 февраля 2015 г.