Дальневосточный ученый
№5 (1495)
12 марта 2014 г.
Молодые учёные
В гармонии науки и искусства
Как сказал Лион Фейхтвангер, «человек талантливый, талантлив во всех областях». Или почти… Эту красивую, нежную хрупкую девушку можно встретить в, казалось бы, неожиданных и даже взаимоисключающих местах: в научной лаборатории во время проведения молекулярно-генетических исследований и на лыжных соревнованиях, за тонкими микроскопическими исследованиями криптогамных организмов и в таёжной глуши во время полевых работ по сбору лишайников, поющей на сцене во время концерта и в окружении детей и взрослых во время презентации на Фестивале науки, в Ботаническом саду и даже на фотовыставке Леонида Макогина, проходящей в здании Президиума ДВО РАН.
Лидия Сергеевна ЯКОВЧЕНКО, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник лаборатории низших растений Биолого-почвенного института ДВО РАН – редкий специалист, она лихенолог, занимается изучением лишайников.
Научный интерес Лидии сосредоточен на таксономии и молекулярной филогении лишайников семейства Candelariaceae, а также изучении лихенофлоры российского Дальнего Bостока и Южной Сибири. Ею проведено исследование коллекций лишайников в крупнейших гербариях Европы и Азии. Сотрудничает с лихенологами из России, Финляндии, Швеции, Японии, Австрии, Южной Кореи и др. Публикуется в ведущих отечественных и зарубежных научных журналах, но наиболее значимые результаты опубликованы ею на английском языке. Она автор и соавтор 30 публикаций, в том числе 7 – в изданиях, реферируемых Web of Science и Scopus. В 2013 году номинирована на соискание премии ДВО РАН имени профессора А.И. Куренцова – за исследования наземных организмов. Исполнитель и руководитель грантов РФФИ, Дальневосточного отделения РАН, Амурского филиала WWF.
О том, как всё успевает, рассказывает наша героиня – Лидия Яковченко.
Барышня – крестьянка
– Я родилась в селе Хороль Приморского края в дружной многодетной семье. У меня было здоровое деревенское детство с парным молоком и целым набором обязанностей по саду-огороду, уходу за домашней скотиной и заботой о младших детях. Моя мама – Наталья Анатольевна Яковченко – интеллигентная и красивая женщина, заботливая хозяйка. Она – особый человек для меня и первая, кому я звоню после долгого отсутствия в экспедициях или командировках. Мой папа – Сергей Михайлович Яковченко – что называется «парень от сохи» – без специального образования, но невероятно талантливый во многих областях человек, «русский Кулибин» с золотыми руками, добрым сердцем и весёлым нравом. Мама – бухгалтер, приехав на производственную практику после института, встретила моего обаятельного отца, да так и осталась в Хороле. Через год появилась я, а потом и остальные дети. Мой папа занимался фермерством, и помимо прочих сельскохозяйственных культур (сои, овса и др.), мы высаживали ещё картошку, много картошки, просто бесконечные картофельные поля, которые потом убирали всей семьей. Это помогло нам выжить в 90-е.
Я считаю чистой случайностью то, что стала учёным. В моей семье никто никогда не был связан с наукой, поэтому подобных образцов и примеров для подражания у меня не сформировалось. Единственным человеком в нашей семье, кто так или иначе был связан с образованием – это моя бабушка Валентина Ивановна Колесник – учитель начальных классов – женщина удивительной стойкости и прекрасных человеческих качеств, замечательная хозяйка и заботливая бабушка.
С детства меня влекло к искусству (музыке, поэзии, живописи и театру) и языкам (они мне всегда легко давались), а биология во всех её многочисленных проявлениях была частью моей жизни. Родительский дом стоял на окраине Хороля, рядом с лесом, в котором я, можно сказать, и провела своё детство. У нас были определённые места в лесу и деревья, которым мы давали свои имена. Летом ходили по грибы, весной – за папоротником и берёзовым соком, а зимой – на лыжах в дальние походы, взяв с собой спички, сало и хлеб.
Я мечтала стать музыкантом или актрисой, так как с детства это всегда у меня получалось лучше всего. С моей сестрой Анастасией Яковченко (сейчас Коноваловой), а позже и с подругой Еленой Кочубейник (сейчас Малашкиной) мы «играли в образы» – то есть делали импровизированные сценки в определённом образе, который представляешь. Я бесконечно благодарна своим родителям ещё и за то, что они сделали всё возможное для реализации наших способностей. Все старшие дети в нашей семье учились помимо общеобразовательной школы ещё в школе искусств: я закончила класс фортепиано, сестра Настя закончила отделение живописи, брат Сергей тоже занимался по классу фортепиано. Самые младшие дети – мои братья Дмитрий и Александр – ещё школьники. Они показывают успехи в спорте, занимаясь лёгкой атлетикой, футболом и хоккеем в детской спортивной школе.
Моя деревенская закваска дала мне не только отличное здоровье (до переезда в город ничем никогда не болела), но и много разнообразных навыков в жизни (могу, скажем, подоить корову), кроме того, научилась трудиться и уважать чужой труд.
Мой первый учитель
– По окончанию школы передо мной встал вопрос: куда поступать. С музыкой решила не связывать свою профессиональную деятельность, решив оставить её «для души». Из возможных вариантов по финансовым возможностям семьи рассматривались только учебные заведения Уссурийска, как наиболее близкого города к Хоролю. После того как не прошла на бюджет факультета иностранных языков Уссурийского государственного педагогического института, я подала документы на химико-биологический факультет того же института, о чём ни разу в жизни потом не пожалела. На втором курсе я познакомилась с Леной Малашкиной, ставшей впоследствии моей самой близкой подругой и моим самым суровым критиком. Прямолинейная, с волевым характером, она научила меня выделять главное и критически смотреть на вещи. Она и сейчас меня здорово «заземляет».
После четвёртого курса преподаватель ботаники кафедры ботаники УГПИ Александр Степанович Коляда сообщил, что есть возможность поступить в аспирантуру при Ботаническом саде-институте ДВО РАН. Так мы и попали под крыло к замечательному, неординарному учёному и чудесному человеку – профессору, доктору биологических наук Александру Владимировичу Галанину, в то время директору БСИ ДВО РАН.
Об этом времени приятно вспоминать. У нас царила здоровая творческая атмосфера и доверительные отношения. Он научил нас быть свободными, общаться «без бумажек», показал, что является настоящей наукой. Навсегда в памяти останутся наши даурские экспедиции и неспешные разговоры за чаем, за которыми Александр Владимирович рассказывал нам о разных научных гипотезах, своих воспоминаниях, делился опытом исследовательской работы, формировал наш научный кругозор. Он никогда ничего категорически не требовал, но о том, чтобы не сделать что-то, и тем самым подвести его и коллектив лаборатории, даже и мысли не возникало.
Кентавры природы
– Объекты моих исследований – лишайники – кентавры природы, как я их называю, ведя мастер-класс на ежегодных фестивалях науки. Действительно, подобно кентаврам, лишайник сформирован двумя организмами – грибом и водорослью. А в результате получается новый, совершенно удивительный организм или даже надорганизменная система – лишайник – прекрасный и таинственный мир, к которому мне посчастливилось прикоснуться.
Выбор лихенологии (науки о лишайниках) как направления исследования был опять-таки случайным. В УГПИ из-за отсутствия специалиста-лихенолога, курс низших растений вела замечательный педагог, но специалист по водорослям, кандидат биологических наук, замдекана Марина Викторовна Касинцева. Поэтому из института я получила только самые общие представления о лишайниках. Конечно, начинать с нуля, как это получилось у меня, – не идеальный вариант. Гораздо лучше, когда темы курсовых работ перекликаются с темой дипломной, а наработанный материал становится хорошим заделом для кандидатской. Но это не мой случай, мне пришлось здорово потрудиться, чтобы выполнить работу за три года аспирантуры.
При поступлении в аспирантуру мой научный руководитель А.В. Галанин предложил мне заниматься лишайниками. С объектом исследования я согласилась сразу. Из детства всплывала картинка ярко-оранжевых пятен лишайников на светлых стволах осин в роще, а ещё цветные зелёные и серые пятна на столах дубов, становившихся более яркими и выпуклыми после дождя. Кроме этого, я благоразумно рассудила, что откопать «новое знание» в области малоизвестной будет легче.
Но если по поводу объекта исследования у меня сомнений не было, но вот сама тема диссертационной работы меня не устраивала. Дело в том, что Александр Владимирович сначала предложил мне лихеноиндикационную работу – то есть использовать лишайники в качестве индикаторов состояния окружающей среды. Мне же казалось, что результат очевиден – меньшее видовое разнообразие и угнетённое состояние лишайников наблюдалось бы около дорог, кочегарок, центре города. К тому же перспектива провести полевой сезон в пыльном городе меня приводила в уныние, поскольку шла вразрез с представлениями о научных экспедициях с их романтикой. Но после того как к делу подключилась Ирина Александровна Галанина, к тому времени уже заканчивающая свою диссертацию по лишайникам, мне определили тему «Лишайники Сохондинского биосферного заповедника». Деньги на проведение исследования были: как раз за год до этого открылась Программа Президиума ДВО РАН по комплексному исследованию бассейна реки Амур.
Моя работа предполагала выявить биоразнообразие лишайников в одном из заповедников в Забайкальском крае. Когда я в первый раз оказалась в Сохондинском заповеднике, у меня, выросшей среди приморских дубовых лесов, произошёл настоящий переворот в сознании, так удивительно было очутиться в бореальных лиственнично-кедровых лесах с брусникой и мохово-лишайниковыми подушками. А как захватывало дух, когда я забиралась на вершины гольцов, покрытых бесконечными каменными полями с яркими пятнами моих лишайников!
Мои коллеги…
– Я исследовала все группы лишайников, но моей истинной любовью стали накипные эпилиты – микролишайники, произрастающие на камнях. Поскольку от субстрата они неотделимы, чтобы добыть их нужно использовать молоток и зубило. От усердия и на тот момент незнания видов, набрала за время первой экспедиции кучу образцов, так что обратно во Владивосток камни помимо меня тащили все участники экспедиции – Александр Владимирович, доктор биологических наук Анна Витольдовна Беликович, заведующая лабораторией Наталья Александровна Василенко и моя верная полевая спутница Катюша Роенко…
Во второй и последующие годы Александр Владимирович не побоялся назначить меня уже руководителем Даурской ботанической экспедиции, где кроме нас принимали участие ещё и сотрудники Ботанического института им. В.Л. Комарова РАН (г. Санкт-Петербург). Я старалась оправдать оказанное мне доверие – быть экономной и рациональной.
А ещё я бесконечно благодарна А.В. Галанину, который пошёл на определённое нарушение, и разрешил мне и другим аспирантам поселиться на территории Ботанического сада (сейчас уже об этом можно говорить), тем самым решив на время наши жилищные проблемы и позволив сохранить наши более чем скромные аспирантские стипендии на другие нужды. Проживание в Ботсаду, помимо общей экономии, позволило мне проводить практически всё своё время за исследованием лишайников. Чем больше я стала их узнавать, тем больше я хотела о них знать. Азарт, интерес и восхищение, становились моими спутниками, как только я садилась за определение видов. А определение лишайников – это кропотливая аналитическая работа по установлению имени лишайника, когда ты, подобно следопыту, сопоставляешь все имеющиеся признаки с описанием известных видов и выносишь решение о его видовой принадлежности. Здесь, помимо хорошего глаза на вариации, очень важно общение с «себе подобными». Верным помощником и соратницей мне стала Ирина Галанина. Надёжная, с широким кругозором и прекрасным образным мышлением, Ирина стала моим первым учителем лихенологии, за что я ей безмерно и всегда буду благодарна.
После «перезагрузки»
– Флористическая направленность моих исследований позволила познакомиться со многими группами лишайников и обрести широкий кругозор в отличие от специалиста-систематика, который изначально имеет дело только с одной группой. Так, с 2004 года я занималась выявлением биоразнообразия лишайников на территории Забайкалья и Дальнего Востока, включая ООПТ. Однако три года назад мне пришлось переключиться на исследования систематики отдельных групп лишайников. Дело в том, что результатом флористической работы являются объёмные флористические списки, которые трудно публиковать в отечественных изданиях и тем более в «зачётных» изданиях из списка Web of Science и Scopus. После такой «перезагрузки» у меня пошли требуемые публикации (всего – 7, но наиболее значимая в журнале American Journal of Botany с ИФ=3.053), что позволило мне в 2012 году получить грант РФФИ. Тем не менее, флористическую нагрузку никто не отменял, и я до сих пор занимаюсь выявлением биоразнообразия лишайников некоторых территорий Дальнего Востока, сотрудничаю с Амурским филиалом WWF, организую и принимаю участие в международных экспедициях.
Одна из немногих
– В 2012 году я решила взять для исследования лишайники семейства Сandelariaceae и освоить новые для себя молекулярно-генетические методы. Канделяриевые – небольшая, но очень сложная в таксономическом отношении группа лишайников, из-за того, что существует крайне мало полезных признаков для разделения отдельных видов. В мире насчитывается всего несколько человек, включая меня, кто работает с этой группой. В настоящее время целью моей работы является таксономия и молекулярная филогения лишайников этого семейства. Я активно собираю и обрабатываю свежий материал, а также исследую коллекции в ведущих мировых гербариях. Уже сейчас выделяются виды для описания как новые для науки, формируются концепции видов и родов семейства. Если выполнить эту работу для всей территории Голарктики, то материала хватит на докторскую диссертацию. Думаю, что она мне по силам.
«Стараюсь оправдать доверие»
– С октября 2013 года я – сотрудник БПИ ДВО РАН. В силу сложившихся обстоятельств, мне пришлось уйти с постоянной ставки старшего научного сотрудника Ботанического сада-института ДВО РАН, в котором я выросла и защитила диссертацию, проработав почти 10 лет. Последние полгода я отогрелась под крылом мудрой Лины Николаевны Егоровой – доктора биологических наук, заведующей лабораторией низших растений БПИ ДВО РАН. Она руководит этим замечательным коллективом вот уже на протяжении почти 22 лет, пользуясь заслуженным авторитетом среди сотрудников лаборатории и коллектива института. В лаборатории, в основном, работают микологи.
С переходом меня и Ирины Галаниной в БПИ ДВО РАН вновь возобновилось лихенологическое направление. Изо всех сил мы с Ириной стараемся не подкачать и оправдать оказанное нам доверие. С Ботаническим садом-институтом ДВО РАН меня в настоящее время связывают 0,1 ставки старшего научного сотрудника, а также возможность работать на отличной микроскопной технике, которая была куплена по моему гранту, а также богатейшие многолетние гербарные сборы.
Есть молодёжь!
– Наша лаборатория прекрасно сбалансирована по возрастному и научному составу: есть как молодые, так и заслуженные учёные. Из 14 человек списочного состава лаборатории, шестеро – это молодые учёные. В их числе: молодой доктор наук, гепатиколог Вадим Бакалин, два кандидата наук – я и Надежда Бухарова – уже сложившийся специалист по грибам (про неё была статья в «ДВ учёном»), а также три аспиранта – братья-близнецы Артур и Вячеслав Никулины и Вера Шохрина, работающие в команде с ведущим научным сотрудником лаборатории Андреем Анатольевичем Гончаровым.
Необратимость перемен
– На сегодняшний день перспективы науки не то чтобы не радужные, они вообще закрыты густым слоем серых облаков. Недавняя встреча с главой ФАНО М.М. Котюковым и другими гостями из Москвы дала больше вопросов, чем ответов на них. У меня лично есть ясное предчувствие необратимости происходящих перемен – так, как было раньше, уже никогда не будет, и тот, кто не сможет их принять и перестроиться, к сожалению, выпадет из обоймы и, цитируя, А.А. Фурсенко, «должен сменить карьеру». Скорее всего, система образования и науки трансформируется к западной модели, и это движение будет сопровождаться большими кадровыми потерями.
Самая пессимистичная картинка рисуется так: учёные, подобно цыганам, будут мигрировать в поисках лучшей доли, как по стране, так и вне её пределов. При формировании научных коллективов, которые будут выполнять работы по грантам, решающую роль будут играть личные знакомства и связи, а не принадлежность к существующим лабораториям и институтам. Тот, кто сможет выиграть грант – будет иметь возможность работать. Последний год гранта – это стрессовый период подготовки финального отчёта и лихорадочного поиска следующего места работы в полной неизвестности: будут ли у тебя деньги продолжать исследования или нет.
Что будет с теми, кто ведёт фундаментальные исследования по классическим научным направлениям, а не создаёт новую технологию или, цитируя А.А. Фурсенко, встраивается в реальный сектор экономики – непонятно.
Для себя я определилась так: буду пробовать выжить в это время академической турбулентности, оставаясь в России. Сейчас я, как и все, наверное, пишу заявку на грант в РНФ, планирую подавать заявки и в другие фонды, кооперироваться с сильными коллегами из центра и регионов России. Если не получится, то придётся обратить свой взор за рубеж. У меня есть предложения от коллег из Швеции и Японии поддержать в заявке на пост-док. Но это – максимум на два года, а потом придётся снова искать возможности оставаться профессиональным учёным…
Музыка жизни
– Пение занимает особое место в моей жизни. Пела я всегда. Моё первое публичное выступление состоялось в четыре года, когда мы с папой взяли главный приз на новогодней ёлке. Я тоненьким голоском спела песню Валентины Толкуновой «Сердце моё не камень», а папа аккомпанировал мне на гармошке (он, кстати, может сыграть на любом инструменте). На семейном совете было решено отдать меня в музыкальную школу, как подрасту.
В 18 лет родители мне подарили гитару и я начала самостоятельно её осваивать. Затем был долгий перерыв учёбы в институте, когда я могла играть только приезжая в родительский дом. Когда перебралась во Владивосток, взяла фортепиано «с рук» и стала восстанавливать утраченную технику. Во время подготовки кандидатской выкраивала время поиграть и задалась целью разучить «Вокализ» С. Рахманинова – удивительное по красоте и сложное по технике произведение. И с диссертацией и с «Вокализом» справилась.
В хор «Коллаж» попала не сразу. Долгое время я откладывала приход туда, так как не была уверена в своих силах – думала, что моей музыкальной подготовки не достаточно, чтобы петь в этом уважаемом хоре. Но большое спасибо старшему научному сотруднику ИХ ДВО РАН Елене Дмитриевой, которая меня туда все же привела. Я благодарна моим дорогим хористам за то, что меня так тепло приняли в свой коллектив, поддерживают и заботятся обо мне, радуются моим успехам. Я люблю их каждого и всех вместе, ценю их огромный сценический опыт и самоотверженную любовь к искусству. А ещё за то, что с их помощью я могу насладиться многоголосьем, почувствовать себя элементом в этой объёмной, как 3-D модель, системе под названием Гармония. Пользуясь случаем, хочу поздравить замечательного хориста с великолепным чувством юмора и юной душой, профессора, доктора биологических наук Владимира Ивановича Голова с Днём рождения!
Особая благодарность руководителям хора – Валерии Абашевой и Елене Селиверстовой, за их дружеское и неравнодушное отношение ко мне, и конечно, за то, что раскрыли мой голос и доверяют мне исполнять сольные произведения. Я всегда и очень волнуюсь при выходе на сцену, оттого пою на репетициях лучше, чем на концертах.
Особым человеком в хоре для меня является мой коллега Дмитрий Атопкин. Дима в совершенстве владеет гитарой и имеет чудесный по тембру тенор. Мы поём дуэтом, как со сцены, так и в стихийно сформированных аудиториях, как например, это случилось на последних лыжных соревнованиях ДВО РАН.
Лыжи я люблю, но соревноваться – не очень. Я их воспринимаю, скорее, как средство передвижения по глубоком снегу, позволяющее совершить дальние прогулки по зимнему лесу или полю, забраться туда, куда просто невозможно было бы зимой пешком. Тем не менее, стараюсь участвовать в лыжных соревнованиях ДВО РАН. Призового места никогда не брала, но это с лихвой компенсируется чудесной атмосферой общения и неизменными песнями под гитару или мандолину, которая всегда с собой у доктора геолого-минералогических наук Анатолия Ивановича Обжирова из Тихоокеанского океанологического института им. В.И. Ильичёва ДВО РАН.
Ещё я люблю танцевать (специально нигде не училась, но музыку чувствую превосходно), рисовать акварелью (рисунки потом дарю своим близким, но некоторые мои работы участвовали в выставке, проводимой в ЦНБ ДВО РАН). Люблю животных. В моём доме живут кот и кошка. Чудесный голубоглазый Симба – красавец породы невская маскарадная, ходит в любимчиках. Полное его имя, кстати, Симбиоз – очень символично (ему хорошо со мной, а мне – с ним).
Всю свою жизнь стремлюсь к гармонии. Чего я хочу достичь? Да все просто: я хочу быть счастливым и гармоничным человеком – состояться как уважаемый специалист, как творческая личность и как женщина и мама.
«В истинном таланте нет ничего исключительного. Он ниспослан природой и апеллирует к ней же», – это слова Фенимора Купера. В симбиозе науки и искусства – тоже. Это проверено жизнью.
Анастасия КУЛИКОВА
