Природа - хороший повод для инвестиций

В последние годы в Приморском крае принят целый ряд программ, направленных на стимулирование развития как в целом экономики края, так и отдельных ее отраслей, ‒ это программы «Экономическое развитие и инновационная экономика Приморского края», «Развитие рыбохозяйственного комплекса в Приморском крае», «Развитие лесного хозяйства», «Развитие транспортного комплекса», программы «Охрана окружающей среды» и «Безопасный край», которые направлены на создание благоприятных условий жизни в Приморском крае и которые тоже нельзя не учитывать при оценке перспективного развития территории. Ведь мы хотим, чтобы Приморский край в своем поступательном экономическом развитии не терял природные качества, делающие его привлекательным для жизни.

Представляем читателям экспертное мнение заместителя директора Тихоокеанского института географии ДВО РАН к.г.н. Анатолия Качура. Ученый сделал оценку ряда проектов, намечаемых в крае, с точки зрения экологических рисков.

Пока нет логики

‒ Начнем с того, что в целом в России методика оценки эффективности того или иного инвестиционного проекта делается по двум показателям ‒ уровню прибыли для инвестора и уровню доходов территории (налоги) от ожидаемых инвестиций.

За рубежом такая оценка делается несколько по-другому. Там оценивают прибыль или ущерб как для экономики, так и для общества в целом. И в эту оценку кроме прибыли инвестора и доходов бюджета входит оценка того, что потеряют или приобретут обычные жители района ‒ сообщество, на территории проживания которого планируется инвестиционный проект. Такие оценки делаются в развитых странах, например в Японии, где даже оценивается то, как изменится вид из окна, начаты оценки этого типа и для проектов на территории Китая. Вопрос ставится так: «Может ли население пожертвовать чем-то, чтобы дать возможность кому-то получить такую-то выгоду?» И если проект при всех экономически положительных показателях будет неприемлем для сообщества, проживающего в районе будущей застройки, уже никакое лобби не протолкнет его в этом месте. Комьюнити против ‒ и все!

Кому-то это покажется абсурдом. Но что хорошего от того, что изменится атмосферный воздух, уйдет вода и погибнут лотосы? У нас же только в последние десятилетия при подготовке оценки воздействия проекта на окружающую среду (ОВОС) стали считать, сколько погибнет краснокнижных видов растений и животных.

Есть инвестиции, а есть ‒ инвестиции

‒ Анатолий Николаевич, но развитие общества, его социальные блага напрямую связаны с развитием экономики. Как избежать конфликта интересов, сохранить уникальную природную среду, какой отличается Приморский край, и все-таки позволить бизнесу развиваться?

‒ В Приморском крае достаточно условий для интенсивного экономического развития. И в первую очередь это его природные условия, ресурсы, а с ними связаны традиционные для края отрасли экономики, прежде всего, лесная и, конечно, рыбная. У нас, например, практически не развито такое направление, как марикультура. Эти отрасли надо поддерживать и контролировать, а также регулировать. Примеры успешности рационального природопользования соседних с нами стран доказывают, какой потенциал хранит природа. Его отдача при правильной организации зачастую выше прибыли, приносимой заводами. Но в России пока под это не заложена основа: не разработаны программы комплексного управления прибрежными зонами, не сделано функциональное зонирование прибрежных территорий. А в этих условиях использование прибрежно-морских ресурсов практически не планируется и развивается хаотично. А это главный сдерживающий фактор для развития экономики рационального природопользования Приморского края.

Во многих странах, в том числе соседних с нами, давно практикуется комплексное управление речными бассейнами и прибрежными зонами. У соседей, в Китае, например, проведено функциональное зонирование всех прибрежных территорий в 50-тысячном масштабе. Для каждой акватории определены допустимые и недопустимые виды использования и подсчитаны возможные прибыли при разных типах использования. Причем, когда план зонирования утверждается, местные власти обязаны его выполнить. Если на каком-то участке выращиваются ценные гидробионты, которые идут на экспорт и дают хороший доход, ни о каком угольном терминале не может быть и речи, если в перспективе он даст экологический ущерб, не сопоставимый с полученной прибылью. Но и сколько ставить огородов определяется в соответствии с оценкой рисков для биоразнообразия акватории. Там, где образуется переизбыток морских огородов, лишние вытесняются. А там, где есть резерв, допускаются новые пользователи или акваторию оставляют в резерве.

У нас же пока о таком рациональном природопользовании не может быть и речи. Морская акватория в России находится в федеральном управлении, соответственно, ни край, ни Владивосток не могут строить долговременные планы по ее использованию. Была попытка внедрить систему функционального зонирования в России, но она торпедируется на федеральном уровне. Вышел ряд, по нашему мнению, заказных публикаций, по характеру подобных публикациям, которые в свое время громили генетику.

В результате мы имеем примеры того, что даже в природопользовании без должной оценки возникает конфликт интересов, приносящий ущерб. Такие примеры, к сожалению, есть и в Приморье. Это разрешение рубить лес в местах нерестилищ красной рыбы. Кто-то посчитал, какая выгода получена или упущена? Есть примеры на Камчатке. Там тоже планировалось рубить лес, но догадались посчитать. И оказалось, что на тот момент экспорт лососевых давал несколько миллиардов долларов, а добыча леса, с риском загубить нерестилища, дала бы значительно меньше.

Одно ищем, другое теряем

Ни в коем случае не призываю к запрету на рубку леса в Приморском крае. Просто надо соблюдать Лесной кодекс. Он со времен Петра Первого считается одним из лучших лесных кодексов в мире. Современная Финляндия работает, и очень успешно, по тому ‒ Петровскому кодексу. Там леса фактически вырублены уже более четырех раз, а внешне не отличаются от коренных. Так было бы и у нас, если бы лесхозы работали должным образом. Система основана на расчетных лесосеках, для каждого региона, района, урочища делается оценка, сколько леса и какого можно взять. А у нас при попустительстве лесной службы осваиваются отдельные пятачки, где вырубается все напрочь. Лесопользователям выгодно вырубать лес возле дорог, в результате остальной лес остается нетронутым, стареет и усыхает.

‒ То есть данное нам природой мы в инвестиционном плане теряем, а пытаемся найти замену в нетрадиционных для края отраслях?

‒ Примерно так. Лес, рыба, сырье разных вариантов все равно остаются основой экономики края. Ресурсная база не меняется, могут местами поменяться лишь приоритеты.

Мы также можем использовать наше геополитическое положение, за этим стоит развитие портов, железных дорог. Что касается нефтегазовых производств - это известные крупные проекты «Газпрома» и «Роснефти», - то речь идет о производствах первого класса опасности. При их размещении надо учитывать вероятный экологический ущерб в целом. Надо серьезно отнестись к той информации, что Приморский край находится в геодинамической зоне, то есть в зоне возможных землетрясений. Через весь край, через озеро Ханка с севера Сахалина тянется тектонический разлом. Нам пока везет, но вспомним землетрясение в Нефтегорске на Сахалине, который находится на этом разломе. Геоморфологи лет 10 назад выявили в районе Ханки древние сейсмодислокации, свидетельствующие о прошедших здесь сильных землетрясениях.

Нам говорят, что в течение 40 лет мирового производства сжиженного природного газа (СПГ) не было аварий с танкерами. Но у нас пытаются завод разместить в таком месте, где даже теоретически возможна крупная авария: глубины подходов танкеров к заводу на пределе. Жидкий газ при аварии не взрывается, он просто горит, но при этом его невозможно потушить. Была такая авария на терминале в Мексиканском заливе. При этом он может двинуться куда угодно, это называется эффектом красного шара. Смоделировать, куда пойдет красный шар оказалось пока невозможно. То есть это настолько сложный процесс, который пока трудно поддается прогнозу.

‒ Что можно сказать в отношении проектов логистики и транспорта?

‒ Здесь главный сдерживающий фактор ‒ наше желание получить максимальную прибыль при минимальных затратах. У нас в стране одни из самых высоких тарифов на железнодорожные перевозки и сервисы в портах. Это, кстати, негативно сказывается и на экологии. Простой пример: в развитых странах суда, сдающие мусор в портах, получают деньги. В Республике Корея такие высокие цены на прием мусора, что некоторые рыбаки вместо того, чтобы рыбачить, стали ловить и сдавать мусор. У нас же, чтобы сдать мусор, судовладельцу приходится платить порту, причем немало. И это повод, чтобы при подходе к Владивостоку выбросить большую часть мусора за борт...

Надежда Оковитая. Газета «Золотой Рог»